Книга Королевская кровь-13. Часть 2, страница 95 – Ирина Котова

Да и среди тех, кто придет к Жрецу на Арену, наверняка будут те, кто помогал им с Максом в Нижнем мире. Тандаджи говорил, что их ищут — но вот же возможность увидеться. Сказать спасибо, немного притушить давнее тупое чувство вины оттого, что они погибли из-за нее. До сих пор иногда она просыпалась от кошмаров, в которых они убегали от лорташцев, а их отряд догоняли и уничтожали по одному.

Алина перечитала письмо, и тут взгляд наконец-то зацепился за первые строчки. Она изумленно подняла голову к небу и спросила:

— Какая же я глава рода, Великий?

Повеяло холодом.

— В отсутствие мужа ты — глава, — прошелестел мир голосом Ворона. — Я жду тебя как всех своих детей. Пройди своими ногами по дороге к Арене, посмотри на народ, к которому ты принадлежишь. И не играй с тьмой, девочка. Ты не вернешь его таким способом.

Алина поджала губы.

— У меня свои методы, — пробурчала она.

Она не стала добавлять: «Раз уж у тебя, отец, никаких методов и вовсе нет». Первопредок и так все знал — не раз и не два она за прошедшие недели рыдала, уткнувшись в подушку, и кричала ему слова упрека и отчаяния.

Холодок погладил ее по голове с усталой укоризной и исчез. А принцесса Рудлог поправила перекрутившуюся штанину Максовой пижамы и побрела на улицу.

Ходила она по-прежнему с трудом переставляя ноги, едва не шаркая, как старушка после тяжелой болезни. Всего неполных три недели прошло после возвращения, и восстановление обещало быть долгим. Но желудок уже принимал больше еды, она стала крепче, хотя бы не шатаясь от любого усилия. А еще у нее всегда оставались крылья. Сильные, мощные крылья.

Она уже летала накануне вечером. Но сейчас, после пробуждения, когда над Инляндией стояла ночь и разлита была вокруг темная стихия, нужно было попробовать снова.

— «Не играй с тьмой», — проворчала она, упрямо распахивая крылья. Светила голубоватая луна, темной точкой колола глаз черная, шуршали тревожно дубы. Им тоже не нравилось то, что она делает.

Алина полетела вверх, высоко-высоко, сквозь потоки стихий, в которых чувствовались стылые течения темной, выше, выше, еще выше, пока держали крылья. А когда стало холодно, и она вынырнула над облаками, она закрыла глаза, сложила крылья, и рухнула вниз.

«Спаси меня. Спаси. Спаси!».

Она распахнула глаза — и раскрыла крылья, сделав вираж в метрах пятидесяти от земли. И, мягко спустившись на землю, побрела к скамеечке и села на нее, укутав себя теплыми, материализовавшимися перьями.

Каждый раз она забиралась все выше. И верила, что в этот раз Макс обязательно подхватит ее.

Он же всегда ее спасал. Это должно подействовать.

— Просто нужно забраться еще выше, — упрямо сказала она себе. Мотнула головой. — Или, — она посмотрела на небо, — и вовсе не раскрывать крылья…?

Ночной холодок под шум дубов стелился по земле, поднимался по траве к ее голым пяткам, и она ставила ступни одну на другую, а затем и вовсе подобрала их под себя на скамью. После таких полетов ей не хотелось уходить — все казалось, что сейчас соткется из тьмы Макс и отругает ее за то, что рискует собой.

— Вам нельзя простужаться, Богуславская, — прошептала она себе строго, — вы ослаблены, любая простуда отсрочит ваше восстановление. Где ваш здравый смысл?

Она вздохнула и засмеялась тихо, то ли над собой, то ли от воспоминаний о его тоне. Поднялась, доковыляла до душа, и долго стояла там, греясь под горячей водой и глядя на бледно-лиловую пижаму Макса, которую она бросила на пол.