Книга Королевская кровь-13. Часть 1, страница 103 – Ирина Котова

Сохранилось там и подземелье с часовней, где он приносил дары самому себе, не осознавая этого, и огромная зельевая лаборатория, ныне превращенная в склад.

Он, пройдя мимо часовни, зашел в лабораторию, прошелся ладонью по пыльной столешнице, усмехнувшись, отодвинул в стене несколько камней и его кольнуло узнаванием — сохранялись там еще амулеты и драгоценные камни, которые он использовал в своих работах.

Он помнил, как захватывала его работа с травами и камнями, но в конце концов тесно ему стало и в лаборатории, и в замке, и в стране — и он, оставив трон старшему сыну, отправился путешествовать, потому что душа его требовала видеть и познавать неизведанное.

Вечный Ворон поднялся в тронный зал, занимавший вместе с небольшим коридором и большой лестницей весь второй этаж башни. Там нетленным стоял черный деревянный трон, его трон, который он сам вырезал из мореного дуба — массивный, такой широкий, что и два человека могли бы там сесть, с поддержкой для спины, с удобными широкими подлокотниками, на которые и свитки можно было положить, и кубок поставить. А за троном на стене висел герб Гёттенхольдов — черный ворон на серебряном полотнище с двумя скрещенными клинками. Полнился темный зал тенями прошлого — силуэтами его родни, его жены, неистовой и прекрасной Аиллики, полнотелой — но не мягкой полнотой, а силой налитых мышц, — взятой им из диких местных племен, что мазали лицо синей краской, а тело — грязью, носили шкуры животных и были искусными воинами и лекарями. Он взял ее в бою, победив ее, привез сюда как пленницу и поставил перед выбором — либо смерть, либо быть женой и матерью его детей, его королевой. Велико было его восхищение ее силой и понимание, что от их союза родятся сильные дети.

Она и родила ему трех сыновей, была так же неистова в постели, как и в бою, жесткой и справедливой хозяйкой и дворцу, и стране, а затем, когда и младший сын возмужал и взял себе жену, сняла драгоценные камни и золото, надела свои шкуры и снова ушла в свои леса, потому что туманы и болота, выходы красного железа и кислая ягода на мху были ей милее камня и мужского тела рядом. Он не стал ее удерживать, потому что свою часть уговора она выполнила, а он уже вовсю был в науке, упиваясь ею больше, чем властью или женщиной.

Вряд ли она любила его, но покорилась его силе. Кровь старых племен в его детях давала им знать землю Блакории, давала необузданность и ярость, а еще привела под его руку эти самые племена, считавшие, что породнились с королем через дочь своего вождя. Теперь пришло время привязывать к своей крови другую землю.

И сыновья его проходили тенями — все как один высокие, крупноносые, с зелеными глазами и хищными скулами, с волнистыми темными волосами, смуглые — то, что взяли они от матери, любящие леса и мхи. И дети их проходили. А правнуков он уже не застал.

Корвин Гёттенхольд сел в трон, принявший его как старого друга, хоть и в другом теле он был сейчас. Посмотрел на зал, где прошло столько пиров, где он миловал и казнил, где принимал послов и отправлял своих. Теплое дыхание ночного Тидусса еще не начало согревать эти стены, построенные им для защиты от зимних сырых стуж Блакории, но скоро и сюда проникнет тепло. И придут люди подключить электричество, силу, которую человечество обуздало за его отсутствие, и прокладывать сюда воду, и наниматься в услужение.