Книга Королевская кровь-12. Часть 2, страница 33 – Ирина Котова

Тафию заполняли люди и драконы — последних, прилетевших вчера вечером, привел к Светлане управляющий Эри, заместитель Чета, и представил ее Владычицей Тафии. Драконы почтительно кланялись уважаемой супруге Мастера Клинков и Владыки Четерии и обещали помощь по первому зову, и как Светлана ни высматривала в их глазах намек на снисходительность или насмешку — не было его.

И она в очередной раз убедилась, как же велик авторитет Чета.

Она узнала, что удалось спасти почти всех драконов, которые были заключены в Драконьем пике — и ей очень хотелось, чтобы Четери знал про это. Потому что до отлета иногда он рассказывал ей о давней войне, о том, какими были Пески, о своем ученике Марке Лаурасе, который был ее и Матвея далеким прадедом по матерям, о том, как закрыли драконов в Драконьем пике. И в голосе его звучали печаль и боль.

Магистр Нефиди передал от Владычицы Ангелины во дворец Тафии чашу с камнями для связи с другими Белыми городами — этакую замену телефонной линии. До этого с Истаилом общались письмами — раз в неделю с попутными драконами прилетало письмо от Владыки Нории или Владычицы Ангелины, в котором они интересовались, как у Светланы дела, не нужно ли какой-то помощи. Она поначалу очень некомфортно себя чувствовала, когда отвечала, но затем стала подробно писать о делах в городе и о своих. Теперь, конечно, связь станет удобнее.

Света с любопытством рассмотрела чашу, провела сеанс связи с придворным магом в Истаиле — но про себя продолжила надеяться, что вскоре в Пески придет и большое электричество, а за ним — и телефонная связь, а чаши останутся прекрасными музейными экспонатами. Сейчас ей очень не хватало телефона — ведь тогда она могла бы каждый день звонить Матвею.

Он выходил из Зеркала примерно раз в неделю, рассказывал Свете о своих снах и о том, как там Четери, обнимал маму с сестренкой, оставался на ужин. И пару дней после она ходила, улыбаясь, но затем снова подступали тревога и слезы — и она начинала ждать следующего открытия Зеркала.

Родители и тетя старались ее отвлекать и развлекать, да и дел было много — но каждый вечер она шла спать, зная, что сейчас ее начнут одолевать тяжелые мысли. И старалась гнать их из головы, помня о словах Четери: «Не хорони меня заживо», — и ругала себя, что не выполняет его наказ ждать и не плакать. Потом она вспоминала, что у нее есть маленький защитник, капала ему из пузырька в рот душистое масло — и просила спеть колыбельную. И под эти песни засыпала легко и тихо, и снилось ей что-то светлое, доброе, иногда — вода, как тогда, когда она находилась в дреме на дне Белого моря и расслабленно следила за игрой новорожденных духов и серебристыми струями ключей, и ничего ее не беспокоило и не тревожило. И ребенок в животе тоже, казалось, слышал эти песни и успокаивался.

«Будут знаки», — говорил ей Чет, уходя. И она изо всех сил каждый день высматривала эти знаки — и не видела ничего, на что бы сердце сказало ей «это не просто так».

— У нас в Йеллоувине говорят, что отсутствие знаков — это тоже знак, — сказала ей массажистка Люй Кан, когда Света поделилась своими горестями во время массажа.

— А как узнать, не прохожу ли я мимо? — грустно поинтересовалась Света, которая во все это не слишком-то верила. — Может, они есть, но я просто не обращаю на них внимание?