Книга Мне нельзя тебя любить, страница 45 – Мира Ли

– Я не хочу выбирать между вами, потому что вы оба мне абсолютно безразличны. Мир перевернете ради меня? Отлично! Переверните, чтобы я уже сегодня оказалась на другой стороне от вас!

Мой голос прозвенел как порвавшаяся струна. Он заполнил все вокруг, пронзая насквозь и впечатываясь в кожу. На какое-то время в мире остался только он, а потом я слышала звук своих шагов, срывающихся на бег, бешеный стук сердца и крик, застрявший в горле.

Плакать нельзя. Лимит я исчерпала пару дней назад. Дышать. Надо дышать…

В фойе меня почти подхватил Максим. Его лицо было бледным, а руки сильно дрожали.

– Черт! Я думал, что упустил тебя! Ну и влетело бы мне от твоего отца! С тобой все в порядке? – осматривая меня со всех сторон, спросил он.

Я кивнула.

– Пожалуйста, пойдем домой! – Мне хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, не быть, не чувствовать, не вспоминать.

Макс на мгновение задумался:

– Хорошо. Идем.

Он выпустил меня, и мы быстрым шагом направились к парковке, на которой стоял его серебристый «вольво».

Дома я скинула кеды и, зайдя в свою комнату, грохнула дверью перед самым носом ни в чем не виноватого парня. Он оказался не таким уж тупым и не предпринимал попыток зайти ко мне.

Я упала на кровать и закрыла глаза. Разве я не должна была почувствовать облегчение? Нет? Заносчивый Дэниэл – принц всех блондинов – больше не будет зажимать меня при каждом удобном случае, а семья Тэхо, хотя бы на время, отстанет от парня и даст ему спокойно жить. Вспомнились искаженные болью лица парней, когда я сказала, что они ничего для меня не значат. Я солгала.

Еще как значат!

Но насколько много – поняла только сейчас.

Поздно вечером пришел отец. Я слышала, как он о чем-то негромко поговорил с Максимом, после чего мой телохранитель попрощался и уехал домой.

– Еще не спишь? – Дверь тихонько приоткрылась.

Я села на кровати, где последние несколько часов то лежала, разглядывая потолок, то проваливалась в беспокойный сон.

– Максим рассказал, что ты поговорила со своими женихами. – Папа улыбнулся.

Это привычное, часто употребляемое в русском языке слово «женихи» совершенно не вязалось с образами идеальных и лощеных Яна Тэхо и Дэниэла Этвуда.

Согласна. Смешно.

– Поговорила, но они на редкость тупые. Совсем не способны воспринимать важную информацию.

Снова улыбка.

– Возможно, дело вовсе не в них, а в том, как ты объясняешь?

Я обожгла отца возмущенным взглядом.

– Я очень надеюсь, что наша жизнь вернется в привычное русло. Мне удалось замять эту неприятную ситуацию с Ким Юри, но твоя репутация в школе испорчена. – Отец вздохнул. – Хотя бы последние месяцы побудь обычной ученицей, пожалуйста.

Он стоял в дверях, опустив плечи. Выглядел уставшим. И из-за меня тоже.

– Что у тебя случилось с отцом Ким Юри? – спросила я, не надеясь, что отец ответит.

– Моя работа предполагает не только налаживание торговых и промышленных связей, но и отказы, выбраковку компаний, изживших себя. Компания Кима Ынсона была такой. – Он помолчал. – Мия, жизнь гораздо более жестокая, чем тебе может казаться.

Я усмехнулась. Мне казалось, что моя жизнь и так не сахар: безотцовщина, частые лишения, смерть мамы на моих руках, детский дом, буллинг, появление отца – как подачка, новые требования, постоянные переезды. Если все еще жестче, тогда стоит ли вообще взрослеть?