Книга Наше единственное лето: второй шанс, страница 75 – Мира Ли

Я была растеряна и, чтобы хоть как-то отвлечься, собрала вещи и убрала комнату. Часы показали час ночи.

До Нового года осталось меньше суток. На улице и в соседних квартирах царили радость и ожидание праздника: люди громко разговаривали, смеялись, откуда-то доносилась атмосферная новогодняя музыка, иногда за окном хлопали петарды.

Мне стало холодно. На глаза выступили слезы. Как когда-то в детстве, я зажала подрагивающие руки между коленями и тихонько всхлипнула.

В этот момент зазвонил телефон. Я быстро схватила его. На экране высветилась фотография Лены.

— Привет, дорогая моя! — голос сестры звучал весело, хоть и немного устало.

— Привет… — тихо ответила я.

— Еще не спишь?

— Нет, — все так же тихо.

— Элечка, что-то случилось?

Я молчала.

— Эля?..

— Лен, я, кажется, второй раз получила по лбу теми же самыми граблями…

Теперь молчала Лена, давая мне продолжить.

— Я… я вчера провела с Даней ночь, — пришлось перевести дыхание, от накативших воспоминаний стало нечем дышать. — А сегодня он просто исчез.

— Может, что-то случилось? Просто позвони ему! — удивилась Лена.

— Ну, во-первых, я не могу — у меня нет его номера, а, во-вторых, разве это не означает, что ему не интересно продолжение?

— Все так плохо?

— Не знаю… Я ничего не понимаю…

— Сестренка, давай поступим так: завтра ты поедешь к родителям, встретишь Новый год дома, отвлечешься, обо всем спокойно подумаешь…

Я снова всхлипнула:

— Я постараюсь.

— Только не забудь, что ты должна вернуться к Рождеству. У нас билеты в Большой… — Лена надолго замолчала: — Эля, наверное, пришла пора проститься со своей первой любовью и… отпустить его…

Я все-таки заплакала. В голос. Задыхаясь и поскуливая. Лена не вешала трубку, но и не говорила больше ничего.

Не знаю, сколько я плакала, но все это время она просто была рядом.

В конце того лета я не смогла находиться в родительском доме, поэтому на несколько дней раньше запланированного уехала в Москву. Именно Лена вытащила меня из бесконечной череды тоскливых и депрессивных воспоминаний о Дане. Она была рядом, она умела слушать и согревать.

Только ей я смогла рассказать о чем мы говорили с Даней перед тем, как расстались. Удивительно, но мои друзья так ничего толком и не знают. Ответить ни на один Светин вопрос я тогда не смогла — душили слезы. Поэтому ребятам пришлось обо всем догадываться самим: только что мы с Даней были вместе — и вдруг расстались.

А Лена все знала, и очень старалась не дать мне рассыпаться.

Несколько лет назад в ее жизни был любимый мужчина, ради которого она впервые захотела измениться: стать мягкой, менее требовательной и домашней. Но, как выяснилось, ему это было не нужно. Он ушел, а Ленина женская нереализованность осталась. Возможно, поэтому она так хотела, чтобы в моей жизни все сложилось, чтобы я не повторила ее судьбу и не разочаровалась в любви.

Но, кажется, именно сейчас я делаю первые шаги на этом пути. Если наша с Даней история на этом закончится, то едва ли я смогу поверить еще кому-то, оголить свою душу до такой же детской наивности и безоглядной веры. Быть рядом, и быть самой собой…

Но в то же время мои чувства к Дане были так похожи на зависимость, что вызывали у моей сестры понятное беспокойство.

— … отпусти его, дорогая… — словно эхо повторила Лена, спустя долгую паузу.