Книга Академия «505». Крах Ремали. Часть 2, страница 75 – Дария Эссес

Созидание брало начало с доброты, поэтому первую фазу окрестили как «Испытание сердца». Эта плеяда раскрылась во мне в большей степени: я думал, что особых усилий ее прохождение не потребует.

Но как же я ошибался.

Мне нужно было проявить милосердие и сострадание к людям, которые причинили мне больше всего боли. И когда я открыл глаза, передо мной стояла не Лира. Не Триона, что заставила меня пройти через ад на земле. Даже не Джонатан, который заточил нас с Ксивер в стены Круачейна.

Я оказался в своем детстве.

В ту последнюю ночь, когда с нами еще были родители.

– А меня поцеловать? – возмутилась Ксивер. – Я знаю, что Крэйтон маменькин сыночек, но не до такой же степени! Это несправедливо. Я права, Рейв?

– Угу, – сонно пробормотала она, зарываясь носом в одеяло.

Они с Ксивер спали на одной узкой кровати. Отец Рейвен снова напился и начал распускать руки, поэтому наши родители без вопросов сели в машину, доехали до их захудалой квартиры и забрали нашу подругу домой. Я, пятнадцатилетний подросток, лежал на полу, расстелив одеяло вместо матраса, потому что не мог перестать охранять девочек.

И потому что чувствовал: что-то не так.

Мама хрипло засмеялась и, обойдя меня, подошла к девочкам.

– Спокойной ночи, маленький океан.

Ксивер просияла, услышав это прозвище.

Тогда я не заметил в глазах мамы застоявшиеся слезы. Тогда я не заметил, как дрожали ее побелевшие губы. Тогда я не заметил, как она медленно разбивалась на осколки.

– Подожди!

Мама остановилась около двери и, обернувшись, посмотрела на маленького меня. Ее ярко-зеленые глаза наполнились такой тоской, что мне стало физически больно дышать.

– Да, любимый?

– Завтра день рождения Бьорна. Мы сможем купить ему ту косточку, которую видели вчера в магазине? Она ему понравилась.

Я судорожно втянул носом воздух и провел ладонью по лицу, когда в комнату, услышав свое имя, ворвалась пушистая дворняжка. Бьорн бросился мне на колени и начал облизывать лицо, а я в прошлом засмеялся, вызвав у мамы улыбку.

– Конечно. Если хочешь, купим ему целый торт из косточек.

– Вместо свечей тоже будут кости? – фыркнула Ксивер. – А говорят, романтика умерла.

– Ой, молчи.

– Сам молчи, маменькин сынок.

– Хватит меня так называть!

– Дайте поспать, – пробормотала Рейвен.

Мама наградила нас долгим взглядом, покачала головой и вышла из комнаты.

Тогда я не знал, что этот взгляд станет прощальным.

Они взяли с собой одну небольшую сумку, в которую уместили все вещи. Папа весь день был тихим и задумчивым, а сейчас казалось, что он просто… исчез. Стал тенью. Мама сидела на корточках и умоляла Бьорна остаться, потому что в будущем нам понадобится его защита и поддержка. Она разговаривала с собакой и плакала, а я стоял в дверях, дрожа с ног до головы, словно мне снова было пятнадцать.

Это было мучительно.

Это убивало меня.

Мама оставила на столе записку и картину с песочными часами, после чего они вышли на улицу, двинувшись в неизвестную сторону. Я отправился следом за ними. Над Рейкьявиком рассеивались сумерки, и именно в эту ночь небо залил свет северного сияния.

Такой красивый вид в такую ужасную ночь.

Я медленно шагал по пустынной улице, не отрывая покрасневших глаз от двух спин. Так странно. Мир продолжал существовать, когда для кого-то в ту ночь он безвозвратно изменился.