Книга Скандальный развод с драконом, страница 122 – Эйси Такер

Но после недолгой паузы Рейвер продолжил сам:

− Не думай, что я так плох в бою. Эти шрамы у меня еще с детства.

Его игривая насмешка не сгладила смысла сказанных слов, и я с недоумением посмотрела на Рейвера:

− С детства? Это было… во время войны?

Насколько мне было известно, первая и единственная война между королевствами была тогда, когда я очутилась в этом мире. И длилась она не десятки лет, чтобы решить, будто она затронула Рейвера еще в детстве.

И тут мне стало дурно от мысли, что мой любовник младше меня, как минимум, на десять лет. Это казалось чем-то безумным, странным, даже пугающим.

Не так уж много, но и немало. И пускай драконы никогда не выглядели на человеческий возраст, но это не отменяло того факта, что мы немного из разных поколений.

Рейвер натурально рассмеялся на мой вопрос:

− Сколько, по-твоему, мне лет?

− Теперь уже не знаю, − покачала я головой. – И не уверена, стоит ли мне знать.

− Я не так юн, как ты подумала. И явно из-за этого напряглась, − он обнял меня крепче и прижался губами ко лбу. – По человеческим меркам мне тридцать шесть. Но для дракона я, и правда, еще очень молод.

От сердца тут же отлегло.

Всего год. Это ерунда. Так еще и он меня старше.

Хотя отчего я вообще напряглась? Всего лишь какие-то цифры… Какое они имеют значение, когда дело касается чувств?

− И, нет, шрамы никак не связаны с войной, − продолжил Рейвер. – Просто мой двоюродный брат любил изощренные игры. И я по детской глупости считал, что меня будут считать слабым, если буду сопротивляться, или расскажу кому-то…

Ему было шесть, а его кузену Эйгу – тринадцать. Рейвер тогда не понимал, но Эйг просто издевался над ним, преподнося это, как игру.

Возможно, психика парня сломалась после того, как его отец умер от яда, захлебнувшись собственной кровью.

И ведь отец его не был глуп и наивен. Он был хитрым, расчетливым и цепким. Заглядывался на трон старшего брата и в душе надеялся, что когда-нибудь займет его место.

Но страсть к красивым женщинам его сгубила – очередная брошенная возлюбленная не вынесла расставания и под видом прощальной ночи убила и его, и себя.

А, возможно, Эйг был таким же, как его отец – тоже жаждал занять трон, по праву принадлежащий Рейверу. И с самого детства пытался ослабить, сломить конкурента.

Он даже говорил Рейверу не плакать, когда изрезал его плоть – не калечил, а просто помечал. Убеждал его, что воины не роняют слезы, не кричат и не жалуются. А если он не воин вовсе, то и трона недостоин. Будто даже отец-король осознает его недостойность и непременно отдаст трон Эйгу, если хоть раз увидит слабость родного сына.

Да, юный Рейвер не понимал всей правды. Не осознавал, что свое право на трон он не должен доказывать какому-то сумасшедшему мальчишке, пусть тот даже был братом. Только впоследствии это многому его научило и не сломало, как наверняка надеялся Эйг, а лишь закалило.

– Но я не остался в долгу, – с победной ухмылкой произнес Рейвер. – Шрам на его лице теперь всегда служит ему напоминанием обо мне и о наших… играх.

История эта была странной, приоткрывающей завесу на темную сторону, которую далеко не всем показывают. Собственно, как и не всем рассказывают о своих слабостях, даже если они родом из детства.

Это был не просто разговор, не просто мимолетное воспоминание из детства. Этим признанием Рейвер подвел меня к створкам своей души и без колебаний их распахнул. Он сделал не просто шаг, а огромный прыжок навстречу. И в этот самый момент мы окончательно перестали быть чужими друг для друга.– Но я не остался в долгу, – с победной ухмылкой произнес Рейвер. – Шрам на его лице теперь всегда служит ему напоминанием обо мне и о наших… играх.