Книга Ведьма и темный инквизитор, страница 53 – Джулия Принц

Не то, чтобы он хотел защитить рыжеволосую распутницу, но и неоправданных наговоров на неё не желал слышать. Лучше он сам… во всем разберётся. Верлицкий стал действовать немедленно: обнаружив ведьму, произнёс положенные слова ареста (то, что он сейчас занимается преподаванием, не умаляет его статус и права инквизитора). И тут же наложил на ведьму заклятие.

И чуть не выругался. Ведьма всё ещё пребывала под личиной студентки, и её хрупкая фигурка, которую опутала его тёмная магия и широко распахнутые зелёные глаза, в которых застыл упрёк, едва его не сломили.

Захотелось отпустить её, обнять и даже утешить.

Пришлось напомнить себе, что именно эта женщина как раз и может быть виновна. Она студенту Ферфаксу даже приворот пыталась дать, причём у него на глазах. Кто знает, что она на самом деле задумала?

Меня отвели… в лабораторию. По понятным причинам, в Академии Тьмы и Света не было ничего похожего на тюрьму или камеру. Провинившихся студентов отправляли на отработки или (видимо, если у ректора заканчивалось терпение) отчисляли. Не смутные времена всё-таки.

Лаборатория явно принадлежала Верлицкому. Идеальный порядок. И чистота. Абсолютная чистота. Все поверхности сверкали. Даже тьма, заключённая в огромную колбу посреди лаборатории, казалась какой-то… причёсанной и… чистенькой. Я скривилась от отвращения.

Учёные маги часто подразделяли обе стороны не на свет и тьму, а на порядок и хаос. Не то, чтобы я придерживалась этой теории, но… вводить порядок в тьму… казалось кощунственным.

Вот же… чистюля! Я с самого начала нашего знакомства считала, что Дэнису Верлицкому не хватало какой-то хаотичности, страсти, свободы, в конце концов. Сразу захотелось растормошить его. Он выглядел слишком спокойным, слишком правильным. Это было вызовом. Человек, который сам себя зажал в рамки того, что ему казалось правильным. Маг, который обладает огромным потенциалом энергии тьмы, энергии хаоса, и который всю жизнь сдерживает её, ограничивает и, как я подозреваю – не использует в полной мере.

Вот и сегодня, он просто следовал правилам. Своим, тёмные твари побери, дурацким правилам. Правилам инквизиции. Ведьму заподозрили (и, пусть очевидно, что оговорили) ведьму надо арестовать. Времена изменились, а Тёмный инквизитор – нет.

Моё тело всё ещё было опутано «цепями смерти», так называлось заклинание, которое инквизиция накладывала на тёмных при аресте. Цепи, сотканные из светлой атакующей магии, при любом неосторожном движении арестанта, обжигали его, как бы напоминая, что теперь он не волен распоряжаться собственным телом. А при попытке сопротивления или, тем более бегства, прожигали плоть до мяса, или даже кости. Такие раны не заживали. Есть у меня один знакомый тёмный маг, у которого осталась на обеих руках такая память о смутных временах – его запястья красовались белыми обглоданными светлым пламенем костями.

А своё название эти цепи получили за то, что обычно, попавшему в них магу или ведьме путь был один – на казнь.

Пока я шла до места своего предполагаемого заточения, Верлицкий ослабил путы, чтобы я могла беспрепятственно двигаться. Как благородно!

– И что теперь? – я развернулась, и как стояла в «цепях смерти», посмотрела Тёмному инквизитору прямо в глаза. – Допрос? Пытки? Костёр?