Книга Харчевня «Три таракана» история выживания на гномьем торжище, страница 114 – Юлия Арниева

— Да. Более того, — он сделал шаг ближе, — если вы поможете сейчас, если хоть как-то замедлите воду, дадите время на эвакуацию, я лично гарантирую не только иммунитет от преследования. Вы получите официальный титул Мастера Королевства. Финансирование для любых исследований. Защиту для вас и вашей… — его взгляд скользнул по Таре и Лукасу, — семьи. Навсегда.

Я закрыла глаза. В голове проносились картины. Харчевня, которая стала домом. Механические помощники, которые были друзьями. Мирная жизнь трактирщицы, о которой я мечтала еще несколько дней назад.

Все это исчезнет, если я соглашусь. Я стану видимой. Известной. Частью системы, которую боялась и от которой пряталась. У меня больше не будет возможности просто жить тихо, в стороне от больших дел и опасностей.

Но если я откажусь, умрут люди. Тысячи людей. Дети, старики, обычные люди, которые просто хотят жить.

Выбор был не выбором вовсе.

Открыв глаза, я встретилась взглядом с Сореном. И в моем голосе, когда я заговорила, не было сомнений. Только усталая решимость.

— Я согласна.

Слова еще не успели растаять в воздухе, как дверь харчевни распахнулась с такой силой, что задрожали петли. На пороге стоял Брокен, и он был совсем не похож на того уверенного, грозного воина клана Черного Железа, которого я видела несколько дней назад.

Его кожаная броня была изорвана, покрыта слоем серой пыли, смешанной с чем-то темным — кровью или грязью, не разобрать. Борода, обычно аккуратно заплетенная в косы со множеством серебряных колец, свисала спутанными прядями, в которых застряли осколки камня. Лицо, и без того изуродованное шрамами, теперь было искажено чем-то, что заставило меня невольно сделать шаг назад. Не гневом. Не яростью. Горем.

Чистым, неразбавленным горем, от которого ломаются даже самые крепкие души.

Он влетел в зал, и каждый его шаг был тяжелым ударом окованных сапог по деревянному полу. Остановился посреди комнаты, раскинув руки, словно обращаясь не только к нам, но и к самим богам.

— Довольна⁈ — прорычал он, и голос его был как камнепад в узком ущелье — низкий, гулкий, наполненный такой болью, что она эхом отзывалась в груди. — Ты отказалась отдать Сердце! И вот результат!

Он резко развернулся ко мне, и в его темных глазах плескалось безумие отчаяния.

— Моя семья! Мой клан! Они там, под завалами! Тоннели рухнули! Старейшина Торгрим! Моя жена Хельга! Мой сын Дарин ему всего двенадцать зим! — голос сорвался на крике, и гном на мгновение зажмурился, сжимая кулаки так, что костяшки побелели. — Они живы. Пока живы. Мы слышим их стук через камни. Но выход завален тоннами породы! А вода… вода поднимается! И если мы не откопаем их раньше, если не остановим поток…

Он не закончил. Не смог. Просто стоял, тяжело дыша, и по щекам, изборожденным шрамами, текли слезы. Беззвучные, горькие слезы воина, который впервые в жизни столкнулся с врагом, против которого бесполезна любая сила.

— Мне жаль, — начал Сорен, делая шаг вперед, и в его голосе звучало сострадание. — Мне искренне жаль, но просто артефакта недостаточно…

— Заткнись! — рявкнул гном, резко разворачиваясь к магу. И то, что я увидела в его глазах, когда он смотрел на инквизитора, было страшнее ярости. Это была ненависть, выкристаллизовавшаяся за десятилетия, отшлифованная до совершенства. — Именно из-за тебя! Из-за вас всех! Из-за вашей проклятой гордыни!