Книга Харчевня «Три таракана» история выживания на гномьем торжище, страница 14 – Юлия Арниева

— Я подумаю, — соврала я как можно спокойнее. — Мне нужно время.

— Время — роскошь, которую вы не можете себе позволить, — холодно заметил Ворт. — Но как скажете. Я остановлюсь в местной гостинице на несколько дней. Очень надеюсь, что вы примете разумное решение.

Он направился к выходу, но у самой двери обернулся.

— Кстати, — добавил он с неприятной улыбкой, — а вы случайно не знаете, остались ли у вашего отца какие-нибудь… интересные безделушки? Инструменты, чертежи, механические игрушки? Я коллекционирую подобные вещицы. Готов хорошо заплатить.

— Ничего такого не осталось, — быстро ответила я. — Отец был простым трактирщиком.

— Конечно, — протянул он. — Разумеется.

И вышел, оставив за собой шлейф дорогого парфюма и ледяного страха.

Я заперла за ним дверь и прислонилась к ней спиной, тяжело дыша. Сердце колотилось так громко, что, казалось, его слышно на всю харчевню.

Этот человек знал. Может, не все подробности, но он точно знал, что Марк был не простым трактирщиком. И он не остановится, пока не получит то, за чем пришел.

После ухода Ворта я долго стояла, прислонившись спиной к двери, и пыталась унять дрожь в руках. Этот человек был опасен, каждая клеточка тела кричала об этом. Но бежать было некуда. А главное — было рисковано.

И может быть, это было безрассудством. Может быть, глупостью. Но впервые за долгие годы и в прошлой жизни, и в этой я чувствовала, что нахожусь там, где должна быть. Здесь, в этой старой харчевне, среди тайн и механизмов, которые ждали моего прикосновения.

Я медленно выпрямилась и решительно кивнула сама себе. Если я остаюсь, то должна всё делать правильно. Первым делом выяснить, с чем имею дело.

Обход харчевни занял больше часа. Я методично осматривала каждый угол, проверяла запасы, считала, что есть и что нужно. Картина вырисовывалась неутешительная.

В кладовке оставались жалкие остатки: несколько мешочков муки и то наполовину пустых, горсть лука, початая бочка соли, пара кочанов капусты, уже подвявших по краям. Мясо кончилось дня три назад. В погребе стояли две бочки эля, одна почти пустая, вторая наполовину. Пиво тоже на исходе.

Мей действительно была на грани разорения.

Но деньги должны были быть. Где-то Марк хранил выручку, харчевня работала пятнадцать лет, не могла же она не приносить прибыли.

Я вспомнила изящного деревянно-латунного паучка. Если он считал прибыль, логично предположить, что где-то рядом с ним должна быть и касса.

Подойдя к стойке, я внимательно осмотрела паучка. Он был размером с мою ладонь, вырезан из темного дерева и инкрустирован тонкими латунными пластинками. Одна из его лапок держала крошечный грифель, перед ним лежала аккуратная грифельная дощечка с колонками цифр.

Я осторожно провела пальцем по спинке механизма. Он дрогнул, его хрустальные глазки тускло вспыхнули, и… произошло чудо. Паучок ожил. Медленно, словно просыпаясь после долгого сна, он поднял головку, повернулся ко мне и коротко кивнул. Затем одна из его боковых лапок указала вниз, под стойку.

Я заглянула туда и обнаружила потайное отделение, неглубокую нишу, прикрытую деревянной панелью. Внутри лежал кожаный мешочек, приятно тяжелый от звона монет.

Высыпав содержимое на стойку, я ахнула. Золотые монеты настоящие, тяжелые, с профилем короля Альдриха на одной стороне и гербом королевства на другой. Штук тридцать, не меньше. Небольшое состояние по местным меркам.