Книга Харчевня «Три таракана» история выживания на гномьем торжище, страница 19 – Юлия Арниева

Записи о «Толстяке Блине» заняли целую страницу.

«Тестомес Толстяк Блин — самый сложный из моих помощников. Чугунный корпус выдерживает огромные нагрузки, чаша рассчитана на замес теста для пятидесяти буханок хлеба. Два мощных рычага с крюками работают по принципу человеческих рук, но с силой паровой машины. Прочно прикручен к столу — иначе может „сбежать“ во время работы».

«Характер медлительный, основательный. Не любит спешки, если вложить слишком много энергии, начнет „возмущаться“: скрипеть и раскачиваться. Есть индикатор готовности — латунный шарик на макушке. Когда тесто достигает нужной консистенции, шарик подпрыгивает и звенит: „Дзынь!“. Очень гордится своей работой — после каждого замеса довольно пыхтит и поглаживает тесто крюками».

Я зачитывалась описаниями, и постепенно страх уступал место любопытству. Эти механизмы были не просто инструментами — они обладали характером, причудами, почти личностью. Марк создавал не автоматы, а спутников, помощников с собственными особенностями.

В конце дневника я нашла записи о других механизмах, которых еще не видела:

«Печка-Ящерица Огнедышка — отвечает за поддержание температуры в печи. Умеет раздувать огонь и регулировать жар. Характер своенравный, не любит сырых дров».

«Половичок-Метла Чистюля — убирает пол в зале. Размером с кошку, очень быстрый. Боится воды и прячется во время мытья полов».

«Счетовод Мудрец — ведет учет доходов и расходов. Самый умный из всех, понимает сложные математические операции. Немного заносчивый».

Прочитав все записи, я закрыла дневник и задумалась. Значит, у меня есть целая команда помощников. Нужно только научиться с ними работать.

Но для начала стоит попробовать с теми, кого я уже видела.

Поднявшись на кухню, я почувствовала волнение, смешанное с детским предвкушением. Как же все-таки это будет работать?

Паучок-мойщик по-прежнему лежал на дне таза. Я осторожно коснулась его бронзового панциря и мысленно представила процесс: чистая посуда, блестящие тарелки, отмытые до скрипа кружки.

Отклик был мгновенным. Паучок дрогнул, его хрустальный глаз загорелся тепло-желтым светом, и он медленно поднялся со дна. Латунные лапки заработали с методичным скрипом, принимаясь за оставшуюся с утра посуду. Зрелище было завораживающим: маленький металлический труженик самозабвенно терся о тарелки и чашки, доводя их до идеального блеска.

Я отошла к разделочному столу, где застыл «Жук-Крошитель». Взяв луковицу, я положила ее в загрузочный лоток и коснулась бронзовой спинки механизма. Четко представила: лук кольцами, тонкими, ровными кольцами для жарки.

— Вх-х-х-х! — выдохнул «Жук», словно паровоз, набирающий ход.

Его корпус задрожал, внутри что-то лязгнуло и застрекотало. Шесть коротких ножек заскребли по столешнице, удерживая механизм на месте.

— Клац-клац-клац-вжик!

Дисковые ножи пришли в движение с точностью часового механизма. Луковица исчезла внутри корпуса, и через секунду из отверстия в «брюшке» посыпались идеально ровные кольца — каждое толщиной ровно в полсантиметра, без единого изъяна.

— Ух ты! — невольно воскликнула я.

«Жук» довольно вздрогнул всем корпусом и замер, словно ожидая похвалы.

— Хорошая работа, — сказала я, погладив его по спинке.

Механизм издал тихое мурлыкающее жужжание — кажется, он был доволен.