Книга Харчевня «Три таракана» история выживания на гномьем торжище, страница 9 – Юлия Арниева

Не знаю. И, как ни ужасно это звучит, мне было все равно. Та жизнь казалась теперь чужой, далекой, словно плохой сон.

Потому что гораздо страшнее была другая мысль.

Вчера на кухне, я коснулась того странного механического паука, и он ожил. Задвигался, начал работать, стал методично мыть посуду, словно это было самой естественной вещью на свете. А теперь, когда память Мей слилась с моей, я понимала, что это было.

Техномагия. Запрещенная техномагия.

В королевстве Вестмар, под властью которого находилось торжище, техномагия была объявлена вне закона уже больше века.

Король Альдрич Третий, нынешний правитель Вестмара, был человеком жестоким, но справедливым в своей жестокости. Он не делал исключений ни для кого — ни для дворян, ни для богатых купцов, ни для простолюдинов. Техномаг шел на костер независимо от происхождения, богатства и заслуг перед короной.

Теперь я понимала, почему отец Мей ушел так далеко от столицы, спрятался здесь, на самом краю цивилизованного мира. Гномы относились к техномагии совершенно иначе — для них это было искусство, часть их древнейшей культуры. В их подземных городах механические помощники работали веками, и никто не видел в этом ничего страшного.

Но вот к людям гномы относились с плохо скрываемым презрением, называя их «человеками» — существами низшими, недостойными, слишком недалекими, чтобы понять красоту истинного мастерства. Марк мог работать здесь спокойно именно потому, что гномы его прикрывали, ценя его талант превыше расовых предрассудков.

Но гномы защищали его самого, а не его дочь. И уж точно не чужую душу в теле его дочери.

А самое ужасное заключалось в том, что в самой Мей магии не было. Ни капли. Девочка была обычным человеком, без всяких сверхъестественных способностей. В памяти Мей не было ни одного случая, когда бы она сотворила что-то необъяснимое.

Зато во мне, похоже, эта сила была.

Иначе как объяснить, что механический паук ожил от моего прикосновения? В воспоминаниях Мей такого не случалось никогда. Отец тщательно прятал от нее свои творения, а те немногие механизмы, с которыми она сталкивалась в детстве, оставались мертвым металлом в ее руках.

Но стоило мне коснуться этой латунной твари, как она задвигалась, заработала, словно во мне проснулась древняя сила, способная вдохнуть жизнь в мертвое железо.

Я снова посмотрела в медное зеркало. Молодое лицо, полные губы, ясные глаза, в которых плескался ужас. Двадцать лет жизни впереди — целая вечность по сравнению с тем, что осталось позади.

И смертный приговор, который я, возможно, уже подписала, неосторожно прикоснувшись к запретной магии.

Мои руки дрожали, когда я схватилась за край раковины. Медь была холодной, почти ледяной под пальцами, но это не помогло унять жар страха, который разливался по венам, отравляя каждую мысль.

Что мне теперь делать? Как жить с этим знанием? И главное — как скрывать то, что во мне пробудилось?

Я не знаю, сколько простояла в ванной, вцепившись в край медной раковины и глядя в собственное отражение. Молодое лицо с испуганными глазами смотрело на меня, словно ждало ответов, которых у меня не было.

Техномагия. Запрещенная магия. Смертный приговор.

Слова вертелись в голове, не давая покоя. Но постепенно первый ужас стал отступать, уступая место более практичным мыслям. Да, во мне проснулась сила. Да, это опасно. Но паниковать сейчас — роскошь, которую я не могу себе позволить.