Книга Катнора. Сердце двух миров, страница 76 – Ольга Кобзева

Да уж, - осматривая сотворенное действо, размышляла я. Интересно, как быстро он остынет, чтобы хотя бы передвинуть его на другое место, подальше от входа.

Я все же попыталась выколупать раскаленный артефакт из грязи, потерпела неудачу и, крайне раздосадованная, вернулась в мастерскую, плотно прикрыв за собой дверь.

Стражники успели заскочить в последний момент. Улеглись прямо у входа и притворились спящими. Зыркнула на волкодавов, тяжело дыша. Злость и неудовлетворенность собой требовали выхода, но срываться на ни в чем не повинных псах я точно не стану!

Что не так? Почему не получается?

Я снова и снова прокручивала в голове формулу стабильного тепла, руна нагрева горела перед глазами. Я их не закрывала, но все равно видела перед собой только вязь нужной формулы. Раздосадованная неудачей, резко стукнула по стене мастерской, словно впечатывая в нее руну нагрева.

Из источника вырвался столп силы. Поспешно отдергивая руку, я уже знала, что опоздала. Магия, вырвавшись из источника, стремительно перетекла к кончикам пальцев, а оттуда в стену, по которой прокатилась серебристая искристая сеть. Она пронеслась от того места, где я прикасалась рукой, обогнула всю мастерскую и вернулась обратно, замыкая кольцо.

Неверяще я оглядывала творение рук, хотя, вернее будет сказать, своей несдержанности и импульсивности. Все стены мастерской превратились в один сплошной согревающий артефакт. Снова коснувшись, я почувствовала ровное мягкое тепло, исходящее от стен.

К моему невероятному облегчению, вязь силы на стенах была мне послушна. Как и в случае с осветительным артефактом, она легко откликалась на мое желание и охотно становилась холоднее или жарче.

Кажется, неосознанно, но все получилось!

- Работает! – прокричала я, переполненная эмоциями. – Я создала настоящий артефакт! Послушный! И, самое главное, работающий!

Неясное шебуршание привлекло внимание. Повернулась в сторону стола и обмерла. Яйцо, так и лежавшее все время в корзине, шевелилось.

За секунду преодолев расстояние до него, уставилась на невероятное чудо. Нет, в принципе, я знала, что яйцо живое, но все вокруг были уверены, что оно давно окаменело. И что теперь?

Яйцо снова шевельнулось, послышался скрип. Его поверхность вдруг покрылась сетью тончайших трещин. Я затаила дыхание. Сквозь напряженную тишину мастерской послышался тихий, царапающий скрежет. Перед глазами явственно встала картина, как крошечные коготки пробуют на прочность скорлупу изнутри.

Трещины поползли дальше, расходясь от одной точки, где появилась едва заметная вмятина. В ней что-то ворохнулось, толкнулось, и наконец крошечный клювик пробил первый осколок. Сначала показалась мордочка - влажная, приплюснутая, с двумя широко посаженными янтарными глазами.

Следом - слабая, дрожащая лапка с тонкими черными коготками, потом ещё одна. Белесый детеныш выбрался из скорлупы, неловко шлепнувшись в солому корзины, все еще залипший в пленке.

Дернулась помочь новорожденному, все еще не веря, что это происходит на самом деле. Велькар. Настоящий. Живой. Детеныш был не больше кошки, теплый, серебристо-белый, с тонкой чешуей. Ряд крохотных шипов тянулся вдоль хребта, от затылка к крохотному хвосту. На плечах угадывались складки - будущие крылья, пока еще хрупкие и едва заметные.