Книга Сласти, страсти и тайны королевского двора, страница 98 – Тиро Томое

Горящие глаза Богини светились опасным зелёным светом, коса расплелась, осыпались на траву голубые капли цветов, локоны шевелились, хотя ветра не было. От всей гибкой фигуры шла такая волна силы, что у меня ёкнуло под ложечкой.

Сейчас Богиня не была прежней зеленоглазой насмешницей. Она стала той, кем является на самом деле. Грозной повелительницей жизни, успевающей прийти раньше своей соперницы Костлявой Хозяйки. Соперницы ли? Сейчас я уже не была в этом так уверена. Что есть жизнь? Бесконечная череда возрождений, следующих за увяданием. Колесо жизни неразрывно, а это значит и жизнь не отделима от смерти.

— Поняла. Всё принимаю. – я смиренно склонила голову перед силой и мощью капризной, но грозной красавицы, в чьих руках была безграничная власть. – Прости, Богиня, если чем обидела. Я не со зла. Только сложно отпустить прошлое до конца. Сложно отдать судьбы в руки тех, кого всё ещё детьми неразумными считаешь. Хоть у них уже и седина полезла. Ты права во всём, а я… я просто слабая женщина.

Богиня полыхнула ярким светом. Волна силы, обжигающей, как летний зной степей, прошла сквозь меня, пронзила каждую клеточку и ушла дальше, впитавшись в ствол старой яблони. Глаза Богини снова налились теплом, но не обжигающим, а ласковым, как весеннее солнышко. Она слабо улыбнулась. Я впервые увидала усталость Богини, которая пряталась на краешках губ, в уголках глаз, в наклоне точёной шеи.

— Не обижайся, Летта. Работа у меня такая. Тут привела, там увела. – взгляд Богини стал очень серьёзным, — да ты ведь, и сама уже догадалась кто я. По глазам твоим вижу.

Я кивнула. Торжественно так, как на собственной свадьбе согласие Сашке давала. Или как на операционном столе принимала решение об нестандартных манипуляциях, которые протоколом были не предусмотрены, но могли спасти жизнь пациента в данном конкретном случае.

— Эх!

Богиня сладко потянулась, разминая грациозное тело, и вдруг оказалась на ногах. Неизвестно откуда налетевший ветер снова играл густыми прядями волос, цвета спелой пшеницы, закручивал юбку вокруг стройных ног красавицы. Пахло цветущей поляной, согретой солнцем. Аромат васильков, ромашек и спелой земляники кружил голову, но под сладостью лета пряталась непременная осень с её увяданием и легкие нотки неизбежной зимы, с её стужей и вечным сном.

— Ну, прощай, Летта, — по-доброму улыбнулась Богиня, — сколько раз мы сражались с тобой в операционной! М-мм… это были славные времена. Славные….

Богиня растаяла в сумрачном воздухе. Осталось только эхо её последних слов, которое разгоняло нахлынувший ночной мрак. Я вытерла горячие слёзы, навернувшиеся на глаза, поднялась на ноги. Нужно было идти. Время, отпущенное мне Нуной, выходило. Я в последний раз оглянулась назад и замерла от восторга.

Старая ветхая яблоня светилась сотней свежих цветов. Их было так много, что аромат кружил голову, а яблоня словно парила в воздухе. Богиня не могла просто так уйти, без прощального подарка. В свой дар она вложила каплю напутствия, которое отражало мою собственную судьбу. Новая жизнь на старых корнях.

Глава 50

Кьяра дулась. Как в детстве: с закатыванием глаз, с горьким и тяжёлым вздохом «пу-пу-пу», с обиженным поджатием губ.

От Исайи я вернулась за полночь, прокралась в спальню и легла спать так, что даже доски старой кровати не скрипнули. А с рассветом нас погнали на полигон, то есть на площадь, где спозаранку уже толпился любопытный люд и стояли столы. Пустые пока. Нас распределили парами. По счастливой случайности, хотя тут я подозревала откровенное подсуживание, мы встали с закадычной подругой. И радоваться бы, но Кьяра жаждала подробностей, а я всё не знала, что можно рассказать, чтобы не втянуть подругу в неприятности. Вот и молчала, но Кьяра сердито сопела, всем видом показывая, что она оскорблена до кончиков длинных кос, спрятанных под косынкой.