Книга Адептка второго плана, страница 23 – Надежда Мамаева

Ну, значит, надо от этой висюльки избавиться.

Я сняла артефакт с шеи и положила его рядышком с одним с одним из глиняных сосудов на ближайшую полку. Тех в склепе оказалось несколько, и они, заставленные большими, искусно расписанными и запечатанными пергаментом и сургучом горшками, тянулись вдоль одной из стен склепа.

Избавившись от амулета, приготовилась возлечь на усыпальницу, когда услышала, как в капелле скрипнула дверь.

Я решила, что стоит побыстрее проводить незваного, чтобы он не мешал моему второму подходу к сонным тренировкам. А для этого пришедшего сначала надо встретить. И желательно сделать это поближе к порогу капеллы, чтобы выдворять было недалеко.

Так что поспешила в молельню.

Когда поднялась из склепа и притворила за собой створку, то увидела отца. Он стоял у самой ближней ко входу скамьи, приподняв над собой фонарь. Последний озарял, хоть и ярко, лишь небольшой круг рядом с бароном. Так что папочка, прищурившись, точно крот, вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть, как сидится и скорбится неразумной девице.

Решила его не разочаровывать и тихонько-тихонько, так, чтобы даже юбка не шуршала, опустилась напротив ближайшей из статуй, что были в нишах по всему периметру молельни.

Сложила руки в жесте праведницы и негромко, а главное, невнятно зашептала так, чтобы и слов-то было не разобрать. При этом я озвучивала рекламную стратегию последней из запущенных мной кампаний. Там такие термины были, что отлично сошли бы как за текст древнего проклятия, так и обращения к местным богам.

Барон, скорее услышав, чем увидев меня, пошел на звук, чтобы в конечном итоге увидеть дочь, погруженную в молитву.

Правда, отчего-то такая благочестивая картина его не устроила, потому как папочка язвительно процедил:

– Не стоит так демонстративно желать мне смерти…

– Так – это как? – не отрывая взора от статуи и изображая всем своим видом отрешенность от мирских забот, спросила я безжизненным (старалась как могла!) голосом.

– В молитвах Мирии – покровительнице сирот.

Упс! Неудобненько вышло… Хотя, спустя пару минут разговора, я уже не думала о смущении. Ну, правда же, тяжело одновременно испытывать смущение и бешенство. А последнее было по причине прозаической.

Мне в красках объяснили, какая я благодарная, воспитанная, сдержанная и еще много красивых эпитетов… Жаль только, что перед всеми ними было «не».

Все высказанное было озвучено в категоричной и экспрессивной форме. При этом барон потрясал канделябром, бородой и познаниями брани. А после, немного выдохшись, выставил ультиматум: либо я веду себя завтра на помолвке прилично и не позорю больше славное имя своего отца, либо он сгноит меня в монастырях. Да, именно во множественном числе. Видимо, из опасения, что одной обители может не хватить на мой характер.

Новость, мягко говоря, меня не обрадовала. А все потому, что случившееся в склепе заставило задуматься: что будет, если я не смогу вернуться в родной мир в следующую свою попытку и мне для этого потребуется больше времени? День, два, неделя, а вдруг месяц?

В груди неприятно кольнуло. Вдруг я застряну здесь навсегда? И тут же со свистом я вышвырнула эту мысль из своей головы. Я обязательно вернусь! Нужно только не прекращать бороться. Только как это сделать, если папочка в лучших традициях сватовства, в смысле дилерства, подыскивает на меня купца-покупателя, словно я товар. Только, похоже, слегка просроченный и со скидкой.