Книга Адептка второго плана, страница 60 – Надежда Мамаева

В утро, свежее и сквозистое, я выбежала на всех парах и устремилась за едой. Ведь как можно думать об учебе или великих свершениях, когда кто-то близкий страдает?! Причем отчаянно. Ощущая безмерную пустоту внутри себя. Я имела в виду собственный живот, в котором с вечера ничего не было. Да и ужин, честно говоря, не побаловал. Потому-то на сегодняшнюю тыквенную кашу с потрошками я посмотрела даже с некоторой радостью. Правда, той было в миске всего пара ложек. Видимо, повара старались, чтобы адепты-бесплатники местными хлебами не утолстели.

Расправившись с завтраком, я поспешила обратно. Только вот завернув за угол столовой, чтобы срезать путь через кусты, вдруг услышала слова… Те раздались из-за плотной стены зарослей. И все бы ничего, мало ли кто решил посекретничать с утра пораньше, но прозвучало знакомое имечко.

– Ранских, ты забыл, что бастард?

Голос был бархатисто-ядовитый, с той самой сладковато-цианистой ноткой, которую аристократы вкладывают в слова, когда хотят унизить, но сделать это изящно.

– И что? – ответил знакомый голос, в котором звенела натянутой тетивой злость.

– И то, что ты здесь – ошибка, – продолжил первый. – Ты думаешь: твои потуги что-то значат? Ты – грязь под ногами у законнорожденных.

– О, – раздался еще один голос, молодой, с хищным смешком. – Он, кажется, всерьез верит, что может быть нам ровней.

– Я здесь, потому что прошел испытания, – ответил Ранских, сдерживаясь из последних сил.

Вчера я убедилась: этот рыжий порывист, и невозмутимость дипломата ему не светит, но… Он был честен со своей совестью. В отличие от тех, кто его сейчас унижал и провоцировал.

Богатенькие аристократы так ловко рыли рыжему яму, что со стороны и не подкопаться: решили вывести Ранских из себя, чтобы тот применил магию, а потом настаивать на отчислении. Понимал это, похоже, и мой одногруппник, иначе бы давно запустил в провокаторов боевым арканом.

Вот только если в противостоянии магии Ранских мог бы одержать победу, то в словесных баталиях он, судя по всему, проигрывал с разгромным счетом, пытаясь оправдываться там, где нужно было атаковать.

Рыжий, загнанный в угол, старался защищаться, но… Сколько их там, сворой, собралось на одного?

Вчера Ранских мог бы так же подговорить одногруппников, чтобы поквитаться со мной, но он предпочел выяснить все на равных, один на один. Пусть и за углом. Так что чести у него, бастарда, было поболее, чем у этих законнорожденных. Так что…

Я засучила рукава и только тут вспомнила: магия, вернее, бабуля не при мне! Вот засада.

Зато я отчетливо поняла, откуда у Ранских вчера вырвалось это его «ты недостойна»: ему, похоже, постоянно приходилось доказывать всем и вся, что он-то, несмотря на происхождение, достоин…

Меж тем заросли снова заговорили голосом первого:

– Испытания? Ты про ту вступительную комедию, где тебе дали шанс из жалости?

– Да брось, – встрял третий, – он же даже фамилии нормальной не имеет. Какой-то ублюдочный ярлык вместо родового имени.

– Может, он думает, что магия сделает его равным? – засмеялся второй.

– Магия? У этого выродка? – первый голос теперь капал презрением. – Он и заклинания-то читает, как крестьянин молитвы – косноязычно и без понимания.

Я выдохнула. Ну все! Если у рыжего терпение еще осталось, то у меня – нет, и я, осторожно раздвигая ветки, двинулась на голоса. Те изгалялись над Ранских все больше и больше. И довели.