Книга Адептка второго плана, страница 69 – Надежда Мамаева

Я предпочла не отвечать и вместо этого прислушалась и… принюхалась. Удивительное дело – первым среагировал нос, до которого порыв ветра донес непередаваемую смесь рыбы, навоза, дымка от жаровен, пряностей, сдобы… Все это вместе было такой гремучей смесью, что сомнений не оставалось: там – базар. И едва я двинулась в направлении этого букета ароматов, как услышала и крики лотошников.

Еще только подходя к рыночной площади, поймала себя на мысли: торговцы, может, и не попадают в преисподнюю, но уж точно пахнут так, будто там побывали.

Базар оказался именно таким, как я себе и представляла: шумным, вонючим и абсолютно очаровательным в своем хаосе. Торговцы орали наперебой, зазывая покупателей, шустрое пацанье носилось меж прилавками, а где-то в углу старуха с лицом – точь-в-точь запеченное яблоко – продавала «Корень вепря для мужской силы».

– Почем яблочки, милая? – вопрошал лотошницу дедок в простецкой домотканой рубахе, таких же портах и деревянных, точеных из цельного полена, башмаках.

– Три медьки, – с охотой отвечала ему розовощекая – кровь с молоком – тетка.

– Тогда насыпь, милая, мне корзинку с горкой, – подслеповато щурясь, произнес он.

– Точно ли корзинку? Яблочки-то заморские, пушистые, с косточкой внутри, по три медьки за штуку…

– Ась? – протянул дедок.

– Говорю, корзинка у тебя золотая станет… – пояснила торговка.

На это старичок только плюнул и проворчал:

– Я б тебе за такую одну медьку дал, если бы ты, молодуха, на нее себе стыда хоть на мизинец купила… – и, отойдя от прилавка, добавил: – Пушистые, вишь, у нее яблоки… тьфу, срамота!

Я же, глянув на персики раздора, лежавшие на лотке, двинулась дальше, работая локтями и придерживая сумку. Последнее – дабы ничья шустрая рука в ней не навела порядка. Нет, на Вильду я, конечно, надеялась, но и сама бдела, поскольку рынок – не важно, на базарной он площади или инвестиционный – место, где о тебе «позаботятся». И кошелек помогут облегчить, и неподъемный пакет (что продуктов, что акций) оформят в лучшем виде так, чтоб тебе его точно было не тяжело тащить.

Потому, когда чьи-то пальцы все же попытались «помочь» мне с медяками, я схватила парнишку. Тот тут же заорал дурниной: бабуля тоже не дремала. Только малец, пойманный на горячем, завопил тут же, что его тащат в неволю… Одним словом, действовал на опережение.

– Караул! Честные люди! Меня воруют! Похищают! – залился паразит истошным криком, извиваясь ужом. Но я держала его за запястье.

Толпа моментально оживилась, уплотнилась, разделилась на два лагеря: за меня и пацана. Еще бы! Бесплатное зрелище! Хоть ставки принимай.

«Ах ты, мелкий гаденыш!» – зашипела я ему на ухо, но тут же перешла на громкий голос:

– Простите, добрые люди! Это мой братец, с пеленок буйный, умом тронутый… Видите, как бредит? Вчера с крыши спрыгнул – уверял, что может летать. Сегодня вот – про рабство… Помогите проводить его в дом скорби, а то опять убежит! – драматично вздохнула я, усиливая хватку. – Серебрушку дам!

Пацан вдруг замолк, осознав, что, играя в жертву, можно и проиграть.

– Да сама ты сумасшедшая! – выдохнул он, но зрители уже определились, кто тут тронутый разумом, а кто – до глубины души заботой о братце.

Нашлась даже пара доброхотов. Вот всегда знала, что с большей охотой оказывают бескорыстную помощь за звонкую монету. Пара плечистых мужиков подошла к нам, предложила ультиматум… выгодные для себя переговоры.