Книга Ведьма и бог, страница 104 – Лив Стоун

Есть еще кое-что, от чего не хочу отказываться: сделать все возможное, чтобы поладить с его семьей. По утрам на вилле тихо, и я пользуюсь возможностью осмотреть ее с чашкой кофе в руке. Лучшая находка – внутренний дворик, открытый к морю и покрытый мозаичными портретами. Крошечные детали создают точные картины. Пятеро детей изображены в разном возрасте: улыбающиеся Эрос и Антерос, милая Гармония, печальная в подростковом возрасте, очаровательные Деймос и Фобос с хмурыми выражениями лиц. Остаюсь тронутой портретом Деймоса-подростка, даже несмотря на то, что он выглядит печальным. Хотела бы я знать его в то время. Очевидно, боги начинают свою вечность, будучи молодыми, потому что Арес и Афродита не выглядят старше детей. Возраст проявляется в позе и взглядах, словно накопленный опыт оставляет след только в глубине душ. Тем не менее Зевс и Гера выглядят немного старше…

– Они прекрасны, не так ли?

Голос Афродиты вырывает из размышлений. У нее усталые глаза, она одета в розовое шелковое кимоно с крупными цветами. В одной руке держит бокал мимозы, которую смакует маленькими глотками.

– Да, мне очень понравились детские портреты Деймоса и Фобоса.

– Мои детки, – с улыбкой мурлычет Афродита. – Такие очаровательные и уязвимые.

– Трудно это представить.

Меня трогает, что богиня так отзывается о детях. Она выглядит требовательной, но заботится о них. Моя мама всегда бросается ко мне, когда приезжаю навестить. То, как Афродита вчера приветствовала Деймоса, сбило с толку.

– Я бы хотела познакомиться с Деймосом, когда он был подростком.

– Он был застенчивым мальчиком, как и его брат. И таким печальным, – добавляет она, проводя рукой по лицу сына. – Не помню, чтобы видела его по-настоящему счастливым, даже сейчас.

Какие ужасные слова! Ее взгляд кажется обвиняющим. Мне нечего ответить. Я видела Деймоса «счастливым» только один раз: когда благодаря Стилле он смог встретиться с Фобосом. Но счастлив ли он со мной? Ведь наш брак по расчету.

Уже несколько дней пытаюсь подавить влюбленность в Деймоса, но одного замечания его матери достаточно, чтобы ее подпитать.

– Он мог быть счастливым, здесь, – говорю я, придерживаясь идеи наладить отношения.

Если я ничего не могу Деймосу дать – в конце концов, он отказывается даже от секса ради удовольствия, – могу попытаться заставить Афродиту понять, что ее сын несет на себе тяжесть вины и делает все для брата.

Афродита вопросительно поднимает брови.

– Будьте с ним мягче.

Она допивает напиток из кубка и ломает его. Золотые капли стекают с пальцев.

– Он свел с ума родного брата, – отвечает она, разъяренная.

– Это случилось из-за его сущности, а не по его воле.

– Это то, кем он является! Ты ничего не понимаешь в богах, ведьма. Мы такие, какие есть!

Сжимаю пальцы в кулаки.

– Вы его любите.

– Конечно люблю, он мой сын. Я родила его.

– Тогда вы злитесь на себя, а не на него.

Афродита опускает глаза, проглатывая следующую злую реплику.

– Я никогда ничего не могла сделать для своих детей.

Понимаю, что она имеет в виду ужасный брак Гармонии с Кадмом. Возможно, и свою судьбу, вынужденный союз с Гефестом. Похоже, она не видит хорошие вещи, которые делает, ослепленная злом, которое творилось вокруг.

– Вы позволили Эросу жить с Психеей. Вы не были обязаны принимать ее у себя.