Книга Усадьба госпожи Аннари, страница 39 – Юлия Шахрай

— Простите, так получилось.

Опускаю взгляд, чтобы не пялиться. И чтобы скрыть смущение тоже. Видение о нём кажется неприличным, и что делать в подобной ситуации совершенно непонятно.

— Пойдёмте, провожу вас домой, — произносит он.

Качаю головой:

— Не нужно. Я сама.

— Вы уверены?

— Да.

— Мне совсем несложно вас проводить.

— Не стоит, спасибо.

— Может быть, вам нужна какая-то помощь?.. Вы голодаете?

От удивления поднимаю взгляд:

— Нет, что вы!

— Ладно, — он кивает.

Потом подходит к волку, вытаскивает свой кинжал, вытирает о волчью шкуру и возвращает в ножны на поясе. Хмурится:

— Этот волк был последним, так что сегодня вам не должно ничего угрожать, но в будущем воздержитесь от прогулок в одиночестве по лесу. Если вы не голодаете, нет причин подвергать себя опасности.

— Хорошо.

Он без видимых усилий поднимает волчью тушу, закидывает её себе на плечо, а потом сгружает на коня. Оборачивается, словно хочет что-то сказать. Появляется странное желание задержать его, провести с ним ещё немного времени, поговорить ещё немного. И это настолько странно, что немного пугает.

Молча наблюдаю, как он садится на коня, а потом уезжает. Смотрю ему вслед до тех пор, пока он не скрывается за деревьями. Затем разворачиваюсь и возвращаюсь в усадьбу.

Мысли мечутся. Получается, я могу видеть будущее? Но почему тогда видение с волком исполнилось, а с дочкой — нет. Может быть, мне не стоило отказываться от помощи незнакомца? Не разрушила ли я своим отказом будущее, которое было в видении? Ну и пусть у меня слишком мало слуг для баронессы, ютимся лишь в одном крыле усадьбы, у нас нет охраны, и мы лёгкая добыча для воров… Может быть, стоило рискнуть? Хотя чего уж тут — что сделано, то сделано.

Первое, что делаю, вернувшись домой — отыскиваю исцеляющий артефакт и кладу его в карман платья. Если вдруг видение про дочку всё-таки исполнится, лучше к этому подготовиться.

Рансон возвращается вместе с деревенскими только к вечеру следующего дня. Выглядит хоть и замёрзшим, но довольным. Когда деревенские, получив оговоренную плату, уходят, спрашиваю у Рансона:

— Ну как?

Он улыбается:

— Двадцать пять золотых! Ваша идея оказалась очень удачной. Графиня забеременела, а у беременных иногда бывают причуды. И ей очень хотелось клубники. Настолько, что она уже порядком достала и графа, и его домочадцев. Овощи и зелень они тоже выкупили полностью, а вот цветов взяли только половину — у них есть собственная оранжерея. Но мы продали остаток на рынке даже по более выгодной цене.

— Огромное вам спасибо!

— Рад помочь.

Он уходит отдыхать, я же возвращаюсь на кухню — хочу приготовить сегодня торт и оставить его на ночь пропитываться. Хотя приготовить — это громко сказано. Моё дело отдавать распоряжения и контролировать процесс, а готовит Риса. Первое время я расстраивалась по этому поводу, но потом поняла, что без кухонного комбайна приготовление десертов не так уж и увлекательно.

Пока готовили я думала, стоит ли рассказывать Рансону о том, что произошло со мной, пока он отсутствовал. Не люблю, когда меня ругают. Но всё-таки безопасность на первом месте. Только пусть сперва отдохнёт, поужинает, подобреет, а потом и огорошу.

После ужина отправляю дочку поиграть, а сама рассказываю Рансону о происшествии в лесу. Конечно, только факты без видений и моих переживаний. Когда заканчиваю, Рансон трёт виски с таким видом, словно у него разболелась голова: