Книга Эстер. Город под запретом, страница 44 – Майя Олав Глакс

— Как у вас дела, мам? — Ева пропустила мимо ушей череду бессмысленных, по ее мнению, вопросов.

Но Мелисса игнорирование дочери не оставила без внимания. Вместо ответа она плотнее захлопнулась в свой халат, который когда-то давно имел красивый небесный оттенок, и молча вышла из комнаты.

Оставшись наедине, брюнетка рухнула обратно на кровать и уставилась на размашистую паутину тонких трещинок на осыпающемся белом потолке. Ева скучала по своему маленькому уютному дому на другом берегу Лонде-Бри, но после всего случившегося не могла не прийти сюда. И раз пришла, то должна была понимать, чем это может обернуться.

— Она снова вся в ссадинах и порезах! Ничего не говорит! Как долго это может продолжаться? Ну что ты молчишь, Лью? — стоило только Еве выйти из комнаты, как снизу донеслись истеричные стенания Мелиссы.

— А что я должен сказать? — наконец, хрипло отозвался ее отец, Льюис Рид.

— Да хоть что-то! Хоть что-то сказать или сделать ради того, чтобы не узнать однажды утром о гибели своей дочери!

— Мама! — взвизгнула Ева, решительно спускаясь по лестнице.

За те несколько часов, что она спала, родители успели впустить свет в столовую и гостиную, но лучше бы они этого не делали. Там, где до этого были лишь намеки на упадочническое состояние дома, теперь виднелись явные следы проблем в семействе Рид. На пыльном столе перед исхудавшим темноволосым мужчиной, сохранявшем каменное выражение лица, стояла одинокая тарелка с неприглядного вида кашей и небольшим кусочком хлеба.

— Зачем? Зачем ты это делаешь? — найдя новый объект для нападок, Мелисса Рид бросилась к дочери. — Почему продолжаешь работать на этих людей?

— Ты прекрасно знаешь, почему я это делаю, — Ева старалась говорить спокойно, смотря на мать, но уже почувствовала на себе испытывающий взгляд отца.

— Потому что ей нравится это, — прохрипел Льюис, со злостью бросив ложку, которой до этого размазывал кашу по тарелке.

— Что??? — одновременно воскликнули мать и дочь, Мелисса с испугом, а Ева с презрением.

— Ей нравится заставлять нас чувствовать себя виноватыми, — развел руками Льюис. — Зачем ты каждый раз приходишь сюда после очередного задания? У тебя остался хороший дом в центре, но ты снова и снова появляешься здесь с новыми синяками и порезами. Ведь прекрасно знаешь, как это нервирует твою мать!

— Я хотела убедиться, что с вами все в порядке…

— Ну и как, убедилась? — отец поднял тяжелый взгляд зеленых глаз, которые и достались Еве по наследству. — Похоже на то, что мы с твоей матерью в порядке?

— Не слушай его, Ева. У нас все хорошо… — поспешила перебить мужа Мелисса, обняв дочь за плечи.

— Вы — живы, и это главное, — постаралась улыбнуться Ева маминой ласке, но отец от ее слов уже встал на ноги.

— Какой толк в такой жизни, как у нас? Мы — изгои в обществе, нас даже из хлебной лавки спешат выставить за порог, лишь бы я или Мелисса не решили с кем-нибудь заговорить. В нашем доме давно протекает крыша и сбоит свет, потому что все ремонтники обходят стороной эту улицу. И ты, словно специально, приходишь сюда и каждый раз напоминаешь, что, помимо всего прочего, мы и дочь свою потеряли!

— Лью, что ты такое несешь? — Мелисса, словно судья на ринге, встала между мужем и дочерью, которая тут же ринулась на отца.

— Вы — живы! — зло повторила сквозь зубы Ева. — Далеко не каждый в Амхельне может так смело сказать о своих близких. С вами не говорят в магазине? У других нет даже денег на хлеб! Ты жалуешься на протекающую крышу? А у кого-то и дома вовсе нет! И да, Смерть побери, я служу Равену только ради того, чтобы вас все обходили стороной — и светлые, и темные! Или что, отец, ты соскучился по внезапным визитам эпигонов в твой дом? Забыл, каково это — зависеть от настроения гегемонов Тьмы, когда сегодня они тебя решают помиловать, а завтра снова готовят эшафот?