Книга Вторая жена господина дознавателя, страница 31 – Катя Лакруа

— Да, это Мисси, кошечка нашей экономки Долории.

Кошке, кажется, надоело ласкаться, и она начала выпускать коготки.

— Ах ты, маленькая хулиганка, — пожурила я и поднялась, отряхивая длинный подол. — Может, её чем-нибудь покормить?

— Что вы, госпожа Элианна! — засмеялась Иси. — Вы гляньте, какие у неё бока! Да Долория каждый день таскает ей объедки с кухни, так кошка даже мышей не ловит, представляете себе? Приходится экономке ставить мышеловки дома!

Я улыбнулась, глядя на кошку, снова начавшую ластиться к ногам. Иси подвинулась ко мне, чтобы я снова оказалась под зонтом, и тут мы услышали совсем рядом весёлый юношеский голос:

— Желаю здравствовать, прекрасная госпожа Элианна! Пусть дни ваши наполняет счастье и процветание!

Голос раздавался справа, и я повернулась, чтобы посмотреть, кто это так витиевато выражается. Возле раскидистого куста, усыпанного розовыми цветами, стоял худенький, невысокий паренёк со смешным вихром на макушке. Волосы чуть длиннее плеч были присобраны в хвост. Заметив, что я повернулась, он отвесил глубокий поклон и заулыбался во все тридцать два (или сколько там зубов у здешних людей?).

— Здравствуйте, — машинально ответила я и краем глаза подметила, что Иси, хмурясь, делает пареньку какие-то знаки. Тот приподнял брови, явно не понимая.

— Это Даннилис, младший садовник, — тихо пояснила служанка.

— И жених этой милой девушки, — прибавил весёлый парень: в руках он держал что-то похожее на наш секатор. — Не желаете ли себе в покои букет чудесных цветов, госпожа Элианна? Я подберу что-нибудь в цвет вашего платья.

Я замялась. Честно говоря, никогда не любила срезанные цветы, чему, наверное, радовался Антон. Но паренёк был так мил, что не смогла отказаться и кивнула.

— Мы пойдём, Даннилис, а за цветами для госпожи я потом сама приду. — Голос Иси зазвучал строго, почти сердито, но жених явно не воспринял её всерьёз.

— Слушаюсь, милая Исидория, свет моей души. Хорошей прогулки, прекрасная госпожа Элианна!

И он, снова поклонившись, отвернулся к кусту, а мы пошли дальше. Уже уходя, я услышала, как Даннилис подзывает кошку. Парень напомнил мне одного ученика, Вовку Колесникова. Сейчас он уже одиннадцатиклассник, но примерно класса с девятого во всеуслышание признаётся мне в любви. Завидев меня в коридоре, отвешивает примерно такой же глубокий поклон, как этот Даннилис, и громогласно изрекает с жутким акцентом:

— Бонжур, мадемуазель Полина Александровна! Са ва?

И глаза у этого хулигана при этом такие озорные, что сердиться на него совершенно невозможно. Весной он срывает цветы со школьных клумб, притаскивает их на мои уроки и, встав на одно колено, вопрошает:

— Выйдете ли вы за меня, когда я вырасту?

А совсем недавно, под конец четверти, и вовсе выдал:

— Будем с вами как новый французский президент и его жена! Она тоже старше и тоже учительница!

Класс, как обычно, сотрясся от истерического хохота глупых подростков, я изо всех сил постаралась не покраснеть, а Вовка аж светился от гордости за своё чувство юмора.

Поначалу я сердилась и даже пыталась серьёзно поговорить с мальчишкой, грозилась вызвать родителей, но потом начала воспринимать его выходки с юмором. Тем более что сам по себе Колесников — безобидный местный шут и охотно помогает, например, повесить что-нибудь на доску или написать задание, если нужно.