Книга Блеф демона, страница 169 – Ким Харрисон

— Нормально. — Я не люблю спиральную магию, зато ауры — любят.

Доктор Офис придвинулась ещё ближе:

— Симпатическая магия снисходительна, пока не даёшь слабину в голове.

Это было сказано красиво, и я уже начала, едва не выронив шприц, когда Кистен медленно вдохнул. Это должно сработать, подумала я, глянув на него. Рассвет. Если Трент нас поймает, меня к рассвету тут уже может и не быть.

— С каждой каплей связь с лей-линиями должна усиливаться, — сказала я, и доктор Офис нахмурилась.

— Разумеется, — отозвалась она, уставившись на мои наэлектризованные волосы. — Чем ты связала кровь с её пентаграммой?

— Тем же словом, что и там, — сказала я, едва касаясь пакета с невысказанным Juncta in uno. — Итак. Пентаграммы прорисованы. Банка привязана к принимающей пентаграмме, кровь — к отдающей. — Я посмотрела на Элис. — Что-нибудь из этого переводит ритуал в разряд запрещённых?

Элис притопнула носком.

— Нет, пока кровь пожертвована добровольно.

Доктор Офис снова нахмурилась на явно более молодую женщину, будто спрашивая, зачем я вообще интересуюсь её мнением.

У меня участился пульс. Я и раньше переделывала проклятия, но не перед кем-нибудь со столь раздутым эго, как у доктора Офис, да и заклинала я однажды на глазах у всего демонического коллектива.

— Тогда посмотрим, сработает ли с исходной формулой вызова. — Потому что, если связь с демоническим коллективом ляжет криво, придётся показывать все шаги и делать по-долгому. Фу…

Сила зашипела от пальцев ног до кончиков пальцев рук, когда я крепче ухватилась за линии; приятная дрожь прошла по коже.

— Хочешь записать? — потянула время я, и доктор Офис грубо фыркнула.

— Давай, — сказала она, вновь уткнувшись в телефон. Ясно: считала это пустой тратой времени.

Зачем ты вообще сюда спустилась? — подумала я, удерживая линии, чувствуя, как они гудят во мне вторым солнцем. Выдохнув, я поставила защитный круг вокруг обеих пентаграмм, косым взглядом проверяя реакцию доктора Офис на намёк копоти, что легла на золотисто-алую кромку моей ауры. Пожалуйста, сработай, пожалуйста…

— Du ut des, — пропела я, и из груди вырвался тонкий вздох, когда по позвоночнику сбежал трелью контакт. Соединилось с коллективом. Сработает.

— «Я даю, чтобы и ты дал», — удивлённо произнесла доктор Офис. — Хм.

— Вау! — Элис с грохотом отодвинула стул и вскочила. — Работает!

Раздражение на её сомнения испарилось, когда через меня прошёл странный тянущий толчок. Я снова раскрыла второй взгляд и с облегчением увидела в пакете крови слабый коричнево-зелёный отблеск ауры, закручивающийся в сжимающуюся спираль.

— Не трогай, — предупредила я, когда Элис потянулась рассмотреть поближе. Нахмурившись, она присела, поднимая банку на уровень глаз.

— Это не мои первые чары, — проворчала она. Но я понимала, почему её тянет: мягкое свечение поднималось изнутри, наполняя банку. Я чувствовала, как аура проходит через меня, на вкус — как память того, кому она принадлежала. Он любил кошек, горький шоколад, запах сосен и прикосновение ветра на рассвете. Его эмоции закручивались, связывая меня со Всем и делая большей частью вселенной.

Вот что чувствует вампир? — подумала я, когда последний поток прошёл и исчез. За ним осталась пустота, нехватка, о которой я прежде не знала. Вот что держит нежить живой. Эмоции украдены, но не менее сладки, и горло перехватило, когда я коснулась Кистена. Если он проснётся, он не вспомнит, что такое любить, существовать, быть частью целого. Поэтому он и голоден — тянется к связи с миром, нашему общему опыту, нашей радости. Это он забирает вместе с кровью. Отсутствие памяти и чувств — плата за бесконечную жизнь.