Книга Блеф демона, страница 196 – Ким Харрисон

— Да! — выдохнула я, решив, что если сумею добраться до гладкой шахты, то распёршись спиной и ступнями, доберусь до поверхности. Я помедлила, убедившись, что Тритон не идёт проверять, а потом прыгнула к проёму, едва чиркнув по внутренней стенке кончиками пальцев — и не дотянув.

Никак.

Раздосадованная, оглядела тюремную яму — только Фред. Мысль оживить его, чтобы он подсадил меня, пришла и ушла. Я не могла так поступить. Да и толку с Фреда было бы мало. И чары, чтобы подбросить меня вверх по шахте, использовать нельзя: промахнёшься — шею сломаешь. Нужно на что-то встать или чтобы кто-то вытянул меня. Увы, наверху были лишь поверхностные демоны да изредка гаргулья.

Гаргулья? задумалась я. Биса звать нельзя, но, может, поможет Ададжио.

Облизнув губы, я встала прямо под проёмом и уставилась на пятно темноты с красноватым оттенком высоко над головой. Солнце клонилось, подул прохладный ветер, внося с собой пыль.

— Ададжио! — крикнула я, сложив ладони рупором.

Ничего.

— Ададжио! — позвала я снова и зажала уши, когда слово закружилось по комнате, отбивая меня. Дерьмо на тосте…

В отчаянии я осела к изогнутой стене и сползла на пол, уставившись на пыльные ботинки. Мысль попытаться связаться с Бисом поднялась и упала. В это время он ещё не бывал в церкви — и не знал меня. Тоска сгустилась: я вспомнила его застенчивую улыбку, когда он пробовал что-то новое, его невозмутимую серьёзность, когда он подшучивал над Дженксом, и его безоговорочную преданность мне, даже когда давал мне то пространство, которое, как мне казалось, было нужно. Он поверил мне, когда я сказала, что доберусь домой. Я скучала по нему — и именно его подвела больше всего. А теперь он останется один.

— Прости меня, Бис, — прошептала я. — Я не хотела тебя оставлять. — Упал духом, я стукнулась затылком о стену и всхлипнула, проглатывая слезу.

Мягкий скрежет распахнул мне глаза, и я уставилась в потолок.

— Бис? — прошептала я, чувствуя, как мерзкая смесь ужаса и радости сводит живот. Ему нельзя меня видеть. Ему нельзя быть здесь!

Но ответил мне голос грубее, старше, трескучий, как перекаты камней, неторопливо спросив:

— Почему ты тоскуешь по моему родичу?

Я выпрямилась, вытянув шею.

— Ададжио? — Он услышал меня. Облегчение, что это не Бис, накрыло волной — и тут же сменилось щемящей болью. — Мне нужна твоя помощь, — добавила я, поднимаясь и заглядывая вверх, в отверстие, где ничего не было видно. Он заслонял небо. — Я знаю, у тебя нет причин помогать. И, скорее всего, есть пара причин не помогать.

На миг мелькнула тьма — он повернул голову — и снова пропала.

— Почему ты тоскуешь по моему родичу? — повторил он, и сухой запах перьев и железа спустился ко мне, напомнив о Бисе.

— Потому что один из них связан со мной, — ответила я. — Но он ещё не знает меня, и я не смею звать его.

Посыпалось несколько камешков, я отодвинулась, и наверху вернулся более яркий, ночной свет.

— Я не могу помочь, — сказал он, отступая.

— Знаю, — прошептала я, скорее для себя, чем для него, опускаясь на пол в стороне от сыплющихся камешков. — Он живёт в реальности. Всего лишь ребёнок. Размером с большую кошку. Однажды появился на моей церкви — и не ушёл. Даже когда должен был. Он остался со мной. Погиб, спасая меня.

В моей тюрьме отозвался мягкий, озадаченный гул, и его лицо заполнило проём.