Книга Змеиное братство, страница 186 – Анна Одувалова

Я даже не стала накидывать халат поверх пижамы. Сильно сомневалась, что пожаловал кто-то посторонний. Скорее всего, вернулась Ксюша.

Я включила свет в небольшом коридорчике-тамбуре, когда стук повторился снова.

– Уже иду, – сонно пробормотала я и открыла дверь. К моему удивлению, на пороге стоял Георгий Романович.

– Ой, Алина, простите бога ради, похоже, я вас разбудил! – смутился он.

– Да ничего страшного, – сконфуженно пробормотала я, чувствуя, как краска стыда ползет по шее к щекам. Разговаривать через дверь было неловко, и я посторонилась. – Проходите.

– Нет-нет. – Георгий Романович испуганно покосился на мою пижаму с мишками Тедди и не двинулся с места. – Я не отвлеку вас надолго. Так, буквально на пару слов… Дело в том, что я серьезно ошибался, – после небольшой паузы продолжил он. – Я приехал сюда с вполне конкретной целью – вывести на чистую воду руководство лицея. После смерти племянника подозревал, что здесь творится что-то плохое, винил в трагедии семьи людей, не имеющих к этому никакого отношения. Ситуация с вашей подругой была для меня словно красная тряпка для быка. Но я ошибался…

– В чем же? – с замиранием сердца уточнила я.

– Эти два случая и правда не связаны между собой. Сегодня я все же дозвонился до Машиных родителей. С девочкой действительно все хорошо. Просто ей было очень сложно осваивать программу лицея, а родители хотели для своей дочери лучшего, поэтому упорно игнорировали тревожные звоночки. Она не вытянула, зато в школе, в своем классе, Маша сейчас лучшая. В этом году она собирается получить хорошие баллы по ЕГЭ и поступить в вуз.

– То есть вы больше не собираетесь к ней ехать? – уточнила я, отчетливо улавливая в словах преподавателя ложь. Он врал мне в лицо. Врал красиво и складно, как и все в этом месте. Георгий Романович не учел одного: я знала, что его племянник и Маша – это далеко не все «несчастные» случаи.

– Думаю, в этом нет необходимости. А сейчас еще раз извините. Мне стоит идти, а вам – отдыхать дальше. Сегодня был слишком тяжелый день.

– Вы даже не представляете, насколько… – пробормотала я и закрыла дверь.

Душили злость и обида. Казалось, кто-то обрывает все ниточки, которые могут привести меня к ответам. Но сколько бы меня ни пытались убедить, будто у Маши все хорошо, я в этом сомневалась. Чем дальше, тем больше. Нам говорили, что ее увезли в больницу, но мы не видели «Скорой». Мы пытались дозвониться, но телефоны не работали. Мы хотели найти ответ в ее вещах, но вещи исчезли. Появился человек, который собирался помочь нам с поиском ответов, но во время поездки у машины отвалилось колесо, а сам он резко изменил свое мнение и отказался от дальнейших поисков.

Чем больше я думала, тем сильнее уверялась в том, что за всеми этими «случайностями» стоит Елена Владленовна. Во-первых, она мне не нравилась с первого дня пребывания в лицее, во‑вторых, именно она дала нам номер неотвечающего телефона Машиных родителей. В-третьих, после разговора с ней исчезли все вещи нашей соседки. И сегодня, когда мы вернулись на машине Яна, именно она стояла на крыльце и смотрела на нас пристальным змеиным взглядом. Я более чем уверена, что от допроса с пристрастием нас спасло лишь то, что помощница директора собиралась куда-то уезжать. Ее уже ждал водитель. Но кто сказал, что она еще не вернулась в лицей?