Книга Офень флая федьма, страница 74 – Елена Амеличева

— Простите. Так вот. Когда этот гад, — кивнула на козла, что застыл скорбным изваянием у кресла, — на меня попер, я в него заклинанием бросила, чтобы человеком обратно стал. И чего-то как-то так получилось, что он людской облик так и не принял. Стал козлиной. То ли завсегда был скотиной, это и есть его истинный облик, то ли я с перепугу чего-то нахимичила. В общем и целом, любопытно получилось. — Пожала плечами. — Теперь вот сидит на цепи, рогатое отродье, а все одно умудряется мне пакостить. Уж не знает, чего еще придумать, лишь бы под… э-э, подвредничать! Вот вас увидал и решил, поди, что нельзя такой роскошный шанс упустить, во все четыре лапы бросился к вам. Козел же, что с него взять. Молока и то нету.

— Ясно, — Дамира вздохнула. — За помощью, стало быть, прибежал, гаденыш. — Усмехнулась, глядя на Тимьяна, что косил на нее глазом, соображая, пора ли со всех копыт деру давать, или остаться в надежде, что ведьма все ж таки сжалится и поможет. — У жены бы лучше в ногах валялся, стервоз рогатый!

Кивнула на меня.

— Благодарил бы, что к мяснику тебя не отвела. Вот я бы не стала церемониться на ее месте. Ладно, — она поправила юбку. — Не переживай, Марьяна, никому не скажу, что супружник твой на травоедение перешел. Все ж таки заслужил. Это раз. Да и репутацию ведьме публичным скандалом портить не следует. На ковене ведь все скажется. Да и дела это семейные, в них чудому лезть не следует. Это три. Но ты осторожнее будь. И подумай, — посмотрела на Тимьяна, что задрожал лавровым листом в кипящей водице, — может, все же лучше его по тихому пока сплавить, да и позабыть?

— Подумаю, — послушно закивала.

— А ищейкам своим я сейчас таких вареников навставляю, пожалеют, что не тем местом магические следы учуяли. Прощай, Марьяна, — Дамира зашагала к лестнице.

— Бяяяя… — козел засеменил за ней.

— Цыц, консерва! — рыкнула я на него. — Еще одна такая выходка и на холодец пущу, понял? Скотина неугомонная, ябеда!

Проводив Верховную, я без сил шлепнулась на скамейку.

— Ну, ушла? — раздалось из кустов рядом с ней.

— А!!! — перенервничавшие нервы подбросили меня вверх.

— Чего орешь, как оглашенная, я это, — Кондратий вылез из роз, сдул с носа лепесток и сел рядом. — Какие все нервные стали! Утром иду, демон от тебя шагает. Я к нему по хорошему, так мол и так, чего ж тебе, рогатое отродье, не спится, чего по дому топаешь спозаранку, пауков будишь?

Он пригладил бороду.

— А нахал этот как зыркнул на меня, как рявкнул, что, мол «Не твое дело!», сверток к груди прижал и дальше поскакал. Обидненько ведь! Никто старость не уважает, да… А вот бывали раньшЕе-то времена, передо мной поклоны отвешивали до землицы. Угощение предлагали, справлялися, как дела мои и…

— Сверток, говоришь, у него был? — перебила его.

— А теперь никакого уважения, — крякнул досадливо и надулся. — Шпыняют, как таракана какого веником из угла в угол вместе с мусором. Никто и слова доброго дедушке не скажет. Чарочку от щедрот душевных не нальет. Не выслушает, как жилье-былье нынче у вековушки. Совсем совесть потеряли.

— Кондратий!!! — рявкнула так, что даже скамейка под нами подпрыгнула ретивым скакуном.

— Да был сверток, был. Чего орать-то?

— А я и не ору, — поднялась. — Орать буду в другом месте! — зашагала к дому.

— Марьяна, а может, это, не надо? — защитник дома засеменил рядом. — Давай я тебе узбагоинчику заварю? Поспишь немного. Денек, али два. Мож, и три, мы ж не жадные. Как пойдет. А сон, он же ж все лечит. Да и пока ты храпишь, в доме тишь да гладь будет, никаких смертоубийств али еще каких ужастей.