Книга Моя любимая заучка, страница 47 – Ника Черри

Не получилось сдержать стон, он вырвался сам, не спрашивая разрешения. Она кончила первый раз в своей жизни. Она кончила от Максима Громова!

Громов замедлился через секунду, его затрясло и он, шумно вздохнув, замер на месте. Его грудь часто вздымалась, а руки дрожали. То ли от того, что он кончил, то ли от напряжения, ведь всё это время он держал девушку на весу.

Он наполнил её и тяжело дышал. Говорить не хотелось. Сладость ещё пульсировала внизу живота. Да что уж там внизу. Внутри, да, прям там, где находится её влагалище, ведь она только что трахалась с Максимом Громовым. И ей понравилось!

С тем самым, которого ненавидела всей душой и это было взаимно. Ведь такое бывает иногда, что получаешь лютейший кайф, принимая в себя твёрдый, как камень, член врага.

Лиза оттолкнула Максима и натянула джинсы, стараясь не смотреть на него вообще.

Громов застегнул ширинку и встал в нерешительности, увидев капли на полу. Это была её кровь. Которая ждала своего часа выйти наружу.

Почесал затылок и, круто развернувшись, бросился прочь по коридору. Она только и увидела кусок его ботинка, скрывающегося за поворотом.

Лиза поспешила убрать этот позор с пола бумажной салфеткой.

На душе стало погано и хотелось принять горячую ванну. И после этого утопиться.

Дикий хохот разрывал спальню. Боря с Тёмой провожали взглядом импульсивное тело, мечущееся из одного угла в другой. Оба сидели, подобрав руки и наблюдали за тем, как Громов истерично сходил с ума.

Когда Боря зашёл в спальню, то застал Максима, выдергивающего сигарету из рук Тёмы. Он затянулся, хотя никогда не курил, и после этого побежал к окну. Он блевал дальше, чем видел. И затем ржал, как конь. Хотя повода для смеха даже на горизонте не виднелось. Делает пару шагов, останавливается, ржёт, запускает руки в волосы и сгибается пополам, разгибается и всё начинается по новой.

— Тёма, он что, стащил у тебя косяк? — Боря провожал взглядом безумного Максима и даже не знал, что ещё можно было предположить.

— Я не знаю, когда я зашёл перед тобой в спальню, он уже был такой, — Тёма мог посоревноваться размером глаз с блюдцами из столовой.

Внезапно Максим сел на свою кровать и запустил дрожащие руки себе в волосы. Низко склонил голову, чуть покачиваясь. В комнате отключился звук. Две пары офигевших глаз следили за обезумевшим другом, гадая, что будет дальше.

— Я её трахнул.

Тишину прорезал спокойный голос, будто Максим констатировал тот факт, что солнце сегодня светит ярче обычного.

— Паулину? — Осторожно поинтересовался Боря, тревожно сверля друга взглядом тёмных глаз.

Максим издал хрюкающий смешок. Так и не поднял головы, уставился в одну точку, изучая ковёр под ногами.

— Я драл её так, что стены тряслись, — Обращаясь к полу, продолжал Максим.

Тёма с Борей переглянулись, мысленно договорившись молча наблюдать за странным монологом.

— Я был уверен, что он ебал её ежедневно, день за днём, засовывая мерзкий рыжий хуй по самые гланды!

Громов вскочил с места и пнул балку от кровати, где сидели немые наблюдатели необычной сцены. Парочка вздрогнула от прокатившейся вибрации и звонкого стука.

Тёма закурил сигарету, а Громов уставился на него, как на умалишенного:

— Убери, сука, пока я не засунул её тебе в глотку!

Громов взревел, наклоняясь к испуганно хлопающему глазами другу, безумно блуждая взглядом по лицу и яростно шевеля ноздрями.