Онлайн книга «Психолога вызывали?»
|
А я: — Потом доказывай всем, что блондинок толстых не любишь! А он как закричит нечеловеческим голосом: — Ты!!! А потом рубашку мою, то есть его, увидел. Да как затрубит, как лось в гоне: — Мало того, что камзолы украла и штаны любимые кожаные, так ты еще и рубашки мои утащила! Прыгнул ко мне, аки зверь какой, и давай стаскивать с меня ее. Пуговицы в стороны полетели. Да что ты делаешь, гад! Я руками ему в грудь мускулистую уперлась — отталкиваю. Сама на живот с кубиками любуюсь. А он рубаху-то с плеч моих сдернул, возвратить захотел, а она за полушария мои зацепилась. А он так нежненько, видимо, чтоб рубаху не порвать, их лапами своими подприжал, и рубашку дальше стягивает. А я ему: — Уйди, противный, на тебя же Попадура смотрит. Вдруг дверь с размаху открывается, и колобок усатый вбегает, за ним императрица, злющая, а за ними штук пятнадцать придворных. Мы так и застыли. А они тоже. Я взгляд быстрый за стеллаж метнула, а Попадура ручки молитвенно сложила — не выдавай, просит. Вот я вляпалась! Перевела взгляд на принца, а он полуголый стоит, тоже на меня смотрит. И взгляд обреченный. Я скривилась, руки свои опустила и ему глазами на его показываю — убирай, мол, грабли с грудей моих. Он рубашечку на мне поправил, запахнул заботливо, свою подобрал и пошел молча. Каким взглядом на меня маман посмотрела! А среди придворных Ариадну каким-то ветром занесло. Она мне рожи злые строит и глазами спрашивает: — Чё творишь? — Ну а я что? — плечами пожимаю, руками развожу. А потом присмотрелась, там еще в свите и Хренов губки поджал и укоризненно на меня так поглядывает: “ Не ожидал, мол, от невесты такого распутства”. А мне и не оправдаться — солидарность эта бабская! И понимаю, что Попадура — сама дура, но жалко её. Гордо голову подняла, рубашонку на груди придерживаю и вперед за принцем, но к себе. Иду, злюсь, вот сдалась вам, Ваше Сиятельство, рубашка эта, да у вас там тряпок за год не переодеть. Вон Хренов опять же подобиделся, а ну отвалится? Одиннадцать звучит лучше, чем десять. Только пришла к себе в нумер — девчонки прибежали, Ариадна правда где-то застряла. — Никуся, рассказывай, что было, что не было? Куда руки клал? А ты? А что я? И сказать нечего. Вот что самое обидное — если б по-настоящему приставал, и в лицах рассказать можно было, и пострадать за это! А он рубашонку-то с меня снимал не для того, чтобы сексом со мной заняться, а собственность свою чтоб обратно забрать. Как я страшно разозлилась от такой несправедливости! Девочки меня утешают, спрашивают: — Хочешь, накапаем для спокойствия? А я лицо разгоряченное платочком кружевным обмахиваю и говорю: — Не. Нам еще фея ночью в пентаграмме с бутылкой рома вызывать. Да и на прием этот — будь он сто раз не ладен, тащиться надо. Что там хоть ожидать сегодня? Стукнула дверь, и прибежала Ариадна. — Фух, насилу вырвалась. Ну, Никуся, ты даешь! К принцу невесту везут, а ты с ним развлекаешься! Я императрицу такой злой ни разу еще не видела. Маркиза Попадура козлом изволила обозвать рогатым, велела жену забирать и съезжать из дворца. Если бы не он — все тишком бы прошло, а теперь весь двор гудит, что Джарлетт к тебе неровно дышит. Поговаривают, императору на тебя жаловаться собирается, ты смотри, императорскую волю включат и отдадут тебя замуж за первого встречного поперечного. Принца на приеме не будет, улетел сломя голову куда-то, утром только вернется. Так что смело на прием собирайся. В уголке постоишь, мы прикроем. |