Книга Опальная жена. Пекарня на краю севера, страница 51 – Александра Берг

– А вот сёмга! Красная, жирная! – перебил его сосед слева.

Я с трудом протиснулась через толпу к центру площади, где на огромном ледяном постаменте лежала величественная красная рыбина размером с телёнка. Её чешуя переливалась на солнце всеми оттенками алого и пурпурного. Двое мужчин в заляпанных фартуках орудовали острыми ножами, отрезая куски по запросу покупателей.

– Королевский лосось! – гордо объявлял продавец. – Последний в этом сезоне!

Я наблюдала за приходящим с некоторым скепсисом. Здесь ничего больше не продают? Ни овощей, ни фруктов, ни хлеба… только рыба в разных её проявлениях.

В стороне от основной торговли я заметила нечто, что заставило меня поморщиться. Огромные бадьи с блестящей красной икрой стояли прямо на земле, и к ним периодически подходили местные с мисками и тарелками.

– Берите икру, госпожа! – крикнула мне сгорбленная старуха, заметив мой взгляд. – Почти даром отдаю! Кошкам вашим, собакам – отличный корм!

Я проследила за жестом и увидела, что вокруг рыночной площади действительно собралось множество животных. Худощавые дворняги и разномастные коты терпеливо ждали подачек, а некоторым счастливчикам торговцы уже выбрасывали рыбьи потроха и куски икры, которые те моментально проглатывали.

Запах становился всё более невыносимым. Он пропитывал одежду, волосы, казалось, даже кожу. Смесь соли, йода, гниющих остатков и пряностей, которыми пытались перебить естественный душок. Я прикрыла нос краем плаща, но это мало помогало.

Оглядевшись, заметила в углу площади несколько лавок, где продавали что-то помимо рыбы. Там я и решила попытать счастья с моим чемоданом.

Я не верила в стопроцентный успех, но попытаться стоило.

В этой части рынка продавали предметы быта, рыболовные сети, глиняные горшки и тарелки, медные котелки, деревянные столовые приборы и, что самое удивительное – украшения, сделанные из… костей. Но, разумеется, не человеческих, как пугал меня Хорст, а из костей животных.

Здесь были амулеты из лосиных и оленьих рогов, полированные до блеска подвески из медвежьих клыков, браслеты из тонких костей мелких животных, нанизанных на кожаный шнур. Отдельный лоток занимали украшения из рыбьих костей – тончайшие, почти прозрачные серьги, ожерелья из окрашенных охрой рыбьих рёбер, и даже гребни, искусно вырезанные из крупных челюстей какой-то рыбины.

Но больше всего меня поразили обереги – плоские костяные пластины с выжженными символами. Некоторые из них были очень похожи на те самые руны, что я видела в погребе дома.

“Не удивительно, что Хорст плевался и не хотел пересекать черту города”, – подумала я, проведя пальцем по шероховатой поверхности амулета с изображением солнца. В Дала-Эрнэ преобладают старые традиции, забытые остальым миром.

– Приглянулся оберег, девица? – хриплый голос вырвал меня из задумчивости.

Я подняла голову и увидела женщину с морщинистым лицом, сидевшую за прилавком.

– Украшения очень красивые, – ответила я, аккуратно возвращая амулет на место. – Никогда не видела таких искусных работ.

Старуха прищурила выцветшие глаза, и медленно, изучающе обвела меня взглядом.

– А я тебя знаю, – вдруг произнесла она. – Ты вчера приехала на вороном коне.

– Отец оставил наследство, – проговорила я, невольно понизив голос. – Старый дом, тот, что стоит на северном холме.