Книга Пропавшая невеста, страница 30 – Полина Верховцева

Единственное, что ее волновало – это возвращение кхассера. По словам старухи, он возвращался весной иногда в первые дни, иногда с перелетными птицами. В этом году он не торопился, и Ника искренне надеялась, что ей хватит времени сделать то, что задумала.

К концу марта снег, который все еще царствовал в чаще и на опушках, начал выпускать из своего плена спящие поля. Сначала темные проталины появились на открытых местах, где солнце прогревало землю весь день, потом подобрались к кромке леса. Все ближе и ближе, обходя участки, куда падали тени от пушистых елей.

И вот однажды, проснувшись на заре и услышав мелодичный свист первых дроздов, Ника поняла, что время пришло. Она тихонько собралась, стараясь не разбудить старую Нарву, сладко посапывавшую на своей узкой кровати, и вышла из избушки. Узенькими тропками, вьющимися среди еще голых деревьев, девушка добралась до ближайшего поля и, остановившись на его краю, прислушалась.

Вокруг было тихо. Рассветное солнце только поднялось над горизонтом и лениво пробивалось через молочно-белый туман, струящийся по земле, не в силах полностью разогнать его.

Доминика вздохнула полной грудью, стараясь вобрать в себя силу этого места, скинула ватник, разулась и, тихо ойкнув, ступила босиком на еще стылую землю. Закатала рейтузы, оголяя колени, и опустилась на четвереньки. Было холодно. Дыхание теплыми клубами вырывалось изо рта, но она продолжала раздеваться. Сняла платок, позволив волосам рассыпаться по плечам, расстегнула верхние пуговицы на рубахе. Хитрый ветер тут же швырнул в лицо растрепанную прядь, скользнул за пазуху, пробирая холодом до самых костей.

Встав на четвереньки, Ника зарылась пальцами в пульсирующую жизненными токами землю и приготовилась слушать.

Ее силы, привычно откликнувшись на зов хозяйки, теплыми волнами бежали от груди до плеч и вниз по рукам. Доминика прикрыла глаза, позволяя им течь наружу, сплетаться с потоками, омывающими со всех сторон, проникать все глубже и глубже, расползаться во все стороны.

Потом тихо позвала духов природы, прося у них приоткрыть завесу тайны. Вокруг было тихо и серо, но перед мысленным взором Доминики раскрывалась совсем иная картина. Она видела белые трепещущие нити, разбегавшиеся во все стороны. Они пульсировали, дрожали, искали.

Возле самых пальцев притаился корень одуванчика, готовый первым пробиться навстречу солнцу. Мать-и-мачеха дремала в паре метров от того места, где сидела Ника. Старая ольха болела, но еще боролась за жизнь.

Доминика вдохнула побольше воздуха и раскинула мерцающие нити еще дальше.

На другом конце поля уже проклюнулся первый горицвет, а в лесном овраге, к западу от лачуги травницы глубоко в земле сидели семена семилистника.

Все не то.

Ника искала, перебирала, тянулась за каждым всплеском жизни, но не находила того, в чем так нуждалась.

Зажмурилась и вытолкнула свою сеть еще дальше – до самой реки, захватив склон горы. Потом еще дальше, пробивая лес на другом берегу. Потом еще.

От напряжения ее тело дрожало. Пальцы, посиневшие от холода, жадно сжимали комья земли, впитывая каждую каплю силы.

Еще дальше.

Что-то черное полоснуло по мерцающим нитям, заставляя их испуганно сжаться и отпрянуть.

Стоп.

Оно. В сизом лесу у подножия. Слабое, но живое.

Нашла.

Ника свернула свои сети и ничком упала на землю. Ее била крупная дрожь, от холода зуб на зуб не попадал, но она улыбалась. Сжав в кулаке ком земли, поднесла его к губам и прошептала: