Книга Одна зима на двоих 2, страница 66 – Полина Верховцева

Ким нехотя кивнула и без сил растянулась прямо на прошлогодней листве. Тело гудело от усталости, но несмотря на это ей никак не удавалось заснуть. Она долго ворочалась с боку на бок, пытаясь устроиться поудобнее, но потом плюнула и просто легла лицом к костру. И к Хассу, который сидел словно неподвижная статуя, и задумчиво прислушивался к ночным шорохам.

Все было тихо. Ни тревожного крика ночных птиц, ни волчьего завывания, ни треска веток под осторожными шагами. Его чувства были обострены. Слух, зрение, звериное чутье – все работало на пределе. Только обоняние подводило. Он чувствовал лишь гнилостную сладость белого дурмана, и единственный запах, пробивающийся сквозь эту пелену – это запах нежной кожи над тонкой пульсирующей венкой на виске.

Вдыхал медленно. Полной грудью, цепляясь за то ощущение, что рождалось внутри. Именно оно не давало отраве заполнить собой все вокруг. Связь работала, делая его сильнее… А ее желаннее.

Кхассер смотрел, не отрываясь, на то, как едва заметно трепещут длинные ресницы, как она кусает губы, будто не может на что-то решиться.

Ким чувствовала этот взгляд и то, как он скользил по ее лицу. Ей было тоже сложно дышать.

Она снова попыталась улечься поудобнее и зажмурилась, в тщетной надежде ускорить сон. Не получалось. В крови разливалось что-то безумное, столь сладкое, что практически невозможно остановиться. Ей хотелось его прикосновений, хотелось почувствовать его.

Их взгляды пересеклись. Острые, обнаженные, полные дикого притяжения, которое разрывало их обоих. Хасс резко выдохнул, едва справляясь со своими демонами, а Ким…Ким была готова принять их всех, без остатка. И нет смысла врать, убеждая саму себя, что он ей безразличен, или что еще смешнее, что она его ненавидит. Это уже давно неправда. Можно встать, подойти к нему, и он не оттолкнет. Никогда.

Надо просто протянуть руку.

И в тот момент, когда Ким уже почти была готова это сделать, на площадку бесшумно выскочила Лисса. В тусклом свете догорающего костра, было видно, что ее морда покрыта кровавыми разводами, а в глазах светится удовлетворение сытого хищника. Хасс был прав, вирты прекрасно умели добывать себе пропитание.

Она потопталась между ними, тихо зарычала, а потом выбрала местечко рядом с Ким и легла, закрывая ее от пронзительного неотрывного взгляда кхассера. Девушка прикрыла глаза и выдохнула, не сдержав тихий всхлип, в котором Хасс уловил отголоски неудовлетворенного желания, такого же сильного, что пылало в крови и у него самого.

Он не выдержит. Может полдня, может день и сорвется, наплевав на высшую цель, на осторожность, на то, что в этой долине каждый час может стать решающим. Точно сорвется. Ведь белый дурман не только отравлял, но и лишал способности контролировать зверя.

– Подъем, Ким, – с первой трелью белогрудой лазоревки, он тихо тронул ее за плечо, – нам пора.

Она открыла свои невозможно зеленые глаза, грустно посмотрела на него и кивнула. Пора – значит пора. Скудный сон почти не прибавил сил, но Ким встала, умылась из фляги и заставила себя немного поесть.

– Я готова.

Он с сомнением смотрел на ее несчастную физиономию, на бледные осунувшиеся щеки с тенями под глазами и чувствовал злость. Даже не так. Ярость. На тех, кто сидел за высокими стенами Асоллы и использовал таких как Ким в своих целях. На тех, кто перевернул все с ног на голову, переписал историю, поменял местами черное и белое.