Книга Трофей для Зверя, страница 111 – Полина Верховцева

— Это ее рук дело, — Маэс покачал головой, — Я уверен.

— Как ей удалось это провернуть?

— Не знаю. Не понимаю.

— Так посади ее под корону, — предложил Хасс, — и все узнаем.

Маэс не ответил.

— Понятно… Бережешь.

— Что?! Нет! — возмутился император.

— Конечно, да, — устало вздохнул песчаный кхассер, — любого, кого не смог бы сломать сам, ты бы в тот же миг сдал мастеру воспоминаний. Но не ее.

— Ты же знаешь, после последнего раза корона перегорела, а Рамэй работает только с ней, — скупо напомнил Маэс, — вот починит, тогда и посмотрим.

Когда магистру пришлось взламывать память двух безумных, прибор не выдержал — задымился и начал сыпать искрами, в результате сгорели все кристаллы и разъемы к ним.

— Это просто отговорки, и ты это прекрасно знаешь.

Император криво усмехнулся:

— У меня такое чувство, будто ты меня как котенка носом в лужу тыкаешь.

— Я лишь говорю правду.

— Правда в том, что она — просто мой трофей. И это ничего не значит.

— Она твоя пара. И это важнее всего, — Хасс ободряюще сжал его плечо, а потом ушел так же тихо, как появился.

* * *

После его ухода Маэс еще некоторое время стоял, рассматривая линии на своих ладонях. Интересно, где-нибудь был знак, что на жизненном пути повстречается такое испытание? Знал бы — всеми силами постарался бы избежать.

Он перевел задумчивый взгляд на Мелену и обнаружил, что она перестала мести двор. Вместо этого стоит, опираясь на метлу обеими ладонями, и угрюмо смотрит на него, и ничего в ее глазах не понять. Где-то под солнечным сплетением нехорошо шевельнулось тоскливое ощущение пустоты, которую нечем заполнить.

Маэс развернулся и ушел.

Рядом с ней находится было сложно. Он привык к строгому порядку и контролю над всем, включая собственные эмоции. С ней так не получалось.

В голове то и дело проскакивала надрывная мысль. Каково это, когда твоя пара действительно твоя? Когда чувствуешь единение, а не бессильную ярость и желание избавиться от ненужных оков? Это, наверное, здорово…

Он видел, как менялся суровый хладнокровный Хасс рядом с малышкой Ким, как бесшабашный Брейр становился взрослее рядом с Доминикой, как кхассеры, которым повезло встретить свою пару, берегут ее, словно самую большую драгоценность.

Ему же досталась не драгоценность, а смертоносный капкан, из которого не выбраться. Он сам себя в него загнал, когда пробрался в Асоллу. Это был его выбор, и Маэс в нем не сомневался. Отдать свое сердце чтобы спасти тысячи жизней было самым верным решением в его жизни, но он не думал, что потом будет так тяжело дышать.

Тянуло со страшной силой, порой готов был сам себя цепями сковать, лишь бы не сорваться к ней. А зачем? Что там его ждало кроме холодного взгляда, полного презрения? Мел ненавидела его и все, что связано с Андракисом. Он ненавидел ее. И не оставалось места для чего-то другого. Да и не хотел он другого. Были цели, ради которых он готов на все, а остальное не имело значения. Собственные эмоции тоже ничего не значили.

Надо просто переболеть, пересилить все это. Продолжать держаться от нее как можно дальше, не прикасаться, не разговаривать. Тогда станет легче.

Маэс все еще надеялся, что время и расстояние поможет справиться с этой напастью. Поэтому, когда Морт приковылял к нему и с лихорадочно полыхающим взглядом сообщил, что понял, как снять защиту и надо немедленно отправляться к Сторожевой гряде, император, не раздумывая, согласился.