Книга Тайна крови, страница 98 – Анастасия Смирнова

— Ты не просто носитель драконьей крови, Селестина. В тебе дремлет наследие Древних, тех, кто мог повелевать самой сутью мироздания. Но твой дар... он заперт за семью печатями страха и сомнений. Твоё собственное сознание — его главная тюрьма. — Он остановился у окна, глядя в ночь. — Обычные методы пробуждения заняли бы годы. У нас нет этих лет. Те, кто охотится за такой силой, как твоя, уже на пути сюда.

Он обернулся, и в его глазах горела незнакомая мне прежде серьезность.

— Мне нужно было создать ситуацию крайней опасности, чистого инстинкта. Ситуацию, где твой разум отступил бы и позволил проснуться древней силе. Мой «обман», моя «жестокость»... это был единственный ключ, который мог повернуть замок. Я должен был стать тем злом, от которого ты инстинктивно захочешь защититься, используя ту самую силу, что ты отрицала.

В его словах была жуткая, извращенная логика. Это не оправдывало его, но... делало понятным.

— А энергетический щит? Заклинание? Ты... ты выкачал из меня всю энергию.

— Нет, — он резко покачал головой. — Я не забрал ее. Я... перенаправил. Первый всплеск всегда самый разрушительный и непредсказуемый. Щит был не чтобы запереть тебя, а чтобы защитить мир от тебя. А заклинание... оно сформировало канал. Направило эту лаву твоей силы обратно в тебя же, но уже упорядоченно, дав ей форму, а не позволив ей сжечь тебя изнутри. Да, это больно. Да, это истощает. Но это не отнятие. Это... ковка.

Он снова подошел к кровати, но не садился.

— Я видел, как неконтролируемая сила разрывает её носителей на части. Я не мог позволить этому случиться с тобой. — Его голос снизился до шепота. — Да, я манипулировал тобой. Да, я играл роль. И мне противен тот восторг, что ты видела на моем лице. Но это был восторг не от власти, Селестина. Это был восторг от того, что ты выживешь. Что это сработало.

Я молчала, переваривая его слова. Гнев все еще клокотал где-то глубоко внутри, но его уже разбавляло холодное понимание. Он не был монстром. Он был... кузнецом, использовавшим молот и раскаленную сталь, не задумываясь, насколько больно этой стали.

— Ты мог предупредить меня, — наконец выдохнула я.

— И твой разум, твой прекрасный, логичный, сомневающийся разум, построил бы баррикады, — безжалостно парировал он. — Ты бы пыталась контролировать процесс, а это верная смерть. Доверие нужно было не перед ритуалом, а после. Как сейчас.

Его взгляд был тяжелым и полным ожидания.

Я закрыла глаза. В памяти всплыло его торжествующее лицо, и по телу снова пробежала дрожь. Но за ним — его искреннее раскаяние сейчас. Его готовность быть ненавидимым ради её же спасения.

— Тренировки, — тихо сказала я, открывая глаза. — Они будут болезненными?

На его губах тронулась слабая, усталая улыбка.

— Невыносимо. Ты возненавидишь меня снова и снова. Но я буду рядом каждый раз, когда ты будешь падать. И я буду поднимать тебя снова.

Он снова протянул руку. На этот раз не для рукопожатия, а ладонью вверх, как для клятвы.

Я посмотрела на его руку, потом в его глаза — в эти бездонные глаза дракона, видевшие больше, чем я могла представить. В них была правда. Суровая, неприглядная, но правда.

Я медленно положила свою ладонь на его.

— Хорошо, — повторила я. — Но если я возненавижу тебя, ты будешь знать почему.