Книга Самая рыжая в Академии драконов, страница 27 – Марина Ефиминюк

— Ты не слышал, что я сказала?

— Слышал, — согласился он. — Мы ни к кому не пойдем. Не хочу, чтобы о нашем маленьком недоразумении шептались по академии. Во время ревизии обнаружить магическую связь — не самая хорошая идея.

— Рэдвин, ты в своем уме? — честно спросила я.

— Три желания, староста. Как в сказке, — со знакомо нахальной улыбкой напомнил он. — Завтра все закончится.

— Послушай, это неловко и унизительно для нас обоих!

— Тут ты абсолютно права.

— Хорошо, Рэдвин. Твоя взяла, но очень прошу: не надо ничего гладить, — заявила я, стаскивая ботинок. — Я сама все сделаю и захочу что-то другое. Поесть, например. Купишь мне пирожок, и разойдемся с миром.

— Я умею гладить одежду, — проговорил Рэдвин.

Он выглядел настолько серьезным, что спорить с ним не захотелось.

— Можешь… — Я замялась, чувствуя себя очень странно, и указала на дверь: — Выйти на пару минут.

Даррел вышел. Я вытащила из шкафа первое, что попалось под руку, в коридоре между тем раздался женский смех. Мне попалась футболка с надписью на спине «Последняя чистая футболка», которую Оливия подарила в ответ на набор разноцветных носков «неделька», и короткие красные шорты в ромашку. Однако времени капризничать особенно не было. Надела, что достала, и открыла дверь.

С ухмылкой скрестив руки на груди и прислонившись поясницей к подоконнику, Даррел напропалую заигрывал с двумя девушками из соседней комнаты, которые, между прочим, вчера вычитывали нам за непотребный шум. В общем, брал их пачками. Все трое посмотрели на меня, и в коридоре воцарилась гробовая тишина.

— Все готово, — кивнула я.

— Увидимся, Рэдвин, — с милыми улыбками попрощались с ним девушки и, схватив друг друга под руку, двинулись к выходу.

Он вернулся в комнату. Пока я с помощью магии подвешивала в воздухе платье, чтобы было удобнее разглаживать мятый подол, Рэдвин протянул:

— Завтра захочешь постирушки?

— Ты о чем? — не поняла я.

— Футболка у тебя забавная, — намекнул он на надпись и закатал рукава джемпера, открыв крепкие запястья с тонкими кожаными браслетами. На тыльной стороне ладони по-прежнему светился тревожный алый знак.

Вряд ли, предлагая загадать Даррелу сумасшедшее желание, Оливия имела в виду глажку платья, но с самым невозмутимым видом, словно ничего особенного не происходило, он отутюживал подол с помощью заклятья. От его ладоней в воздух шел пар, пахло горячей тканью. Когда последняя морщинка исчезла, алый знак потух. Я выдохнула от облегчения. Казалось, этот хверсов символ так и будет светиться!

— Похоже, я справился, — прокомментировал он, и только-только выглаженное платье свалилось на пол небрежной горкой.

Мы одновременно склонились за ним, шибанулись лбами и отпрянули друг от друга. Застонав, я растерла ушибленное место, но только потянулась за платьем, как мы снова едва не впечатались лбами.

— Я подниму! — резко выпалила я и, схватив с пола платье, хорошенько его встряхнула.

И оно разобралась на составляющие. Рукава отлетели в разные стороны, белая кружевная полоска, пристроченная к подолу, отвалилась. Да и сам подол, отделившись от верха, плюхнулся мне под ноги. Потеряв дар речи, я смотрела на жилетку в своих руках с торчащими по швам нитками. Последней горестной нотой с нее, как размытая гуашевая краска, оставив белые следы, потек вышитый на груди цветочек.