Книга Самая рыжая в Академии драконов, страница 64 – Марина Ефиминюк

— Кого не видели? — состроив недоуменный вид, спросила я у соседки.

— Здесь кто-то есть? — подыграла та.

Ник кивнул, словно хвалил нас, а не благодарил. Когда мы остановились возле нужной двери, я оглянулась, но он уже исчез в одной из раздевалок.

— Девушки, вам сюда, — объявил Трой.

— Подожду тебя здесь, — шепнула Оливия.

Я тихонечко прошмыгнула в крошечный, пахнущий сыростью закуток. Раздетый до пояса Рэдвин сидел на деревянной лавке и зашнуровывал высокие ботинки. Он поднял рыжую голову. После драки лицо осталось нетронутым. Пропущенные удары пришлись в корпус, и на ребрах растекался отвратительно огромный синяк. Наверное, сильно болел.

— Поздравишь меня с победой, староста? — широко улыбнулся Даррел.

— Нет, — отказалась я поощрять его в диком развлечении.

— Кат-Кат, ты обещала: сегодня смотрим и не осуждаем. — Рэдвин с укором поцокал языком. — Я ведь был хорош?

— Ты был ужасен! — вырвалось у меня. — И избил того парня.

— Иначе он избил бы меня, — просто ответил он. — В этом смысл боев, Катарина.

— Знаю, — вздохнула я. — Этот Шторм тоже был ужасен. Официально заявляю, что с сегодняшнего дня шумные мероприятия в Разломе я не люблю больше выговоров профессора Рофигра!

Бросив на меня насмешливый взгляд, Даррел принялся разматывать защитные полоски с рук. Выходило неловко. Я приблизилась к нему и протянула раскрытую ладонь, предлагая помощь. Отказываться он не стал.

— Хочешь узнать, почему я участвую в боях? — вдруг тихо спросил Рэдвин, глядя на меня снизу вверх.

— Нет, — отказалась я. — Не собираюсь лезть к тебе в душу. Мы созависимые, а не друзья.

— Врушка, — хмыкнул Рэдвин и продемонстрировал вспыхнувший знак на освобожденной от бинтов руке.

Возникла долгая пауза.

— Почему ты выходишь на ринг? — резковато спросила я, заканчивая разматывать бинты со второй руки.

— Здесь никто никого не осуждает.

— Но и никто никому не сочувствует, — заметила я.

— Главный плюс боев в Разломе, — без привычной иронии, серьезно согласился он.

Мы встретились глазами. Я стояла так близко, что чувствовала запах горьковатого ветивера и разгоряченного боем тела. Губы Рэдвина, красивые, с мягкими линиями, приоткрылись…

— Ребята! — незаметно войдя, позвала Оливия.

От неожиданности швырнув бинты ему в лицо, я проворно отскочила, словно Даррел бился магическим током.

— Не хочу вас торопить, но скоро закроют общагу. — В голосе подруги сквозило ехидство. — Нам действительно придется ночевать в термах.

Из житницы мы вышли через черный вход и к подъемнику возвращались другой тропой. Рэдвин намекнул, что путь защищен, правда, без особой тщательности. Наверх мы поднялись без приключений, внезапно выстояв очередь на подъем.

— Я слежу за временем! — бодро объявила Оливия, продемонстрировав наручные часы. — У нас еще полчаса.

Сильный ветер гонял по ночному небу сизые облака и распугивал заползающий из Разлома туман. В лицо летел мелкий холодный дождь. Рэдвин взялся провожать нас до общежития, но в шагах десяти от дверей в жилой корпус островок водников атаковал яростный ливень, резко сменивший противную морось.

Мы дружно бросились к каменным ступенькам и, ворвавшись в холл, начали стряхивать с одежды капли. Исайя Голлейн не изменял своему прозвищу «Дурная погода»: днем дежурит, а к вечеру все расплачиваются!