Книга Самая рыжая в Академии драконов, страница 94 – Марина Ефиминюк

Дверь закрылась, вновь создав обманчивое впечатление, что в палате тихо, мирно и пустынно. Видимо, боевики поставили заклятье приглушения звука, чтобы никто не догадался, сколько человек заглянуло проведать болезного.

На первом факультативе по воздушной стихии мы с Оливией обсуждали утренний инцидент. На второй — не явился преподаватель по основам некромантии. Он отправился прочесывать Разлом. Зато мы спокойно пообедали овощной похлебкой и мечтой поклонников здорового питания — паровыми котлетами. Ничего другого у тетки Берты выудить не удалось, хотя перед выходными кухня на плотные блюда не поскупилась.

— Я забочусь о твоей фигуре! — фыркнула Берта, плюхнув половником в миску похлебку. — Радовалась бы, а она рожу кривит!

Признаться, о своей фигуре даже я не заботилась так, как бессменная раздатчица. Пирожные нам обычно покупали парни. Они же сегодня добыли для Даррела крендель и кофе в съедобном стаканчике из миндального теста.

К счастью, в палате толпы народа не было, но Рэдвин спал. Пройдя на цыпочках, я пристроила бумажный пакет с выпечкой и стаканчик с кофе на тумбочку возле чахлого ромашкового букета. Только собралась бесшумно уйти, как Даррел схватил меня за руку горячими пальцами.

— Я сейчас проснусь, — неразборчиво промычал он, не открывая глаз.

— Тогда останусь, — прошептала в ответ.

До темноты я сидела на стуле возле кровати и готовилась к экзамену по стихийной магии. Ушла поздним вечером, а он так и не проснулся.

Утро началось с сообщения, полученного басовито загудевшим розовым «дракосом». Рэдвин написал, что уже вернулся в общежитие. Выспался на месяц вперед и жаждет смыться из академии, раз я добыла пропуск. Подозреваю, что он просто сбежал от неустанной и неотвратимой заботы лекарей.

— Открыто! — крикнул он из комнаты, когда я, ловко избежав встречи с комендантшей, добралась до его двери и постучалась.

Одетый в черную спортивную форму для выезда на природу, Даррел в большой задумчивости рассматривал плотоядный цветок. Тот распушил бархатистые листочки и, высунув набок язык, широко разевал клыкастую пасть.

— Что случилось? — осторожно спросила я, с подозрением разглядывая растение.

Мобиус выглядел свеженьким: листики не повяли, лепестки не осыпались, клыки не выпали. Ни намека, что вчера он подавился кормом. Хозяин цветка тоже выглядел прилично, от раны на лице почти ничего не осталось, словно вчера он не поднялся из Разлома залитый кровью.

— Похоже, Мобиус заболел, — нахмурившись, поделился беспокойством Рэдвин.

— Он кажется здоровым, — протянула я. — Язык так… эм… жизнерадостно вывалил.

— Ты права: вид у него придурковатый. Смотри…

Он взял со стола длинный пинцет, ловко вытащил из банки засушенный трупик саранчи и поднял к цветку. Тот мгновенно спрятал язык, сжал челюсти и, втянув пасть, сомкнул лепестки тугим бутоном. Стоило убрать корм, как Мобиус снова раскрылся и вывалил язык.

— Ты, выходит, его пинцетом кормишь? — пробормотала я.

— Пальцы у меня не лишние, — хмыкнул Даррел и, бросив засушенную саранчу в банку, пощелкал пинцетом. — Ты его вчера, что ли, не нашла?

— Ну… — промычала я, от неловкости спрятав руки за спину, словно мне-то откусили пару лишних пальцев. — Винни, я знаю, что случилось с твоим цветком! Он просто переел.

— А сколько ты ему дала корма? — насторожился тот. — Одну штуку?