Книга Дочь Горгоны, страница 67 – Оксана Заугольная

Солунай почувствовала, как щёки под очками жжёт слезами. Бануш говорил правду, но какой же злой и совсем ненужной она была! Впрочем, друг не заметил, что она всерьёз обиделась, и продолжал говорить:

– Вот и Васса, как мне кажется, устала ждать Полоза и хотела побыть просто человеком. Только не вышло. Егор этот мутный, я встречал его в лесу.

– Значит, он может знать, где она! – обрадовалась Солунай. – Вдруг и правда решила бросить всё и пойти жить в посёлок? Мы найдём её и успокоимся.

«Точнее, я успокоюсь», – добавила она мысленно. Ей было стыдно, что она отказалась от предложения Вассы. Бануш ведь кругом прав, она вздумала поиграть в человека. У неё никаких шансов с директором, о чём она только думала! Всё, что она может, – позволить себя убить. Но этого совершенно не хотелось. Наверное, любовь её не так сильна, как она думала. А Васса… когда она станет Хозяйкой горы, она будет почти бессмертной. Может, и убивающий взгляд ей будет не страшен? Согласиться, пока не поздно?

– Бросить всё и никому не сказать? – прервал её мечты Бануш. – Это не в духе Вассы. Тут что-то не так, давай поищем дом этого Егора, я бы проверил его.

Солунай неприятно удивилась тому, что Бануш так много знает про посёлок и о том, где кто живёт. Вроде бы они оба держались подальше от остальной жизни, но друг всё-таки бывал здесь. Или много общался с Вассой, часто приходящей сюда за продуктами.

В груди Солунай зашевелилась ревность. Она привыкла быть самым близким другом сирена, она рассказывала ему всё о своей жизни, а он?..

– Здесь! – шепнул Бануш, привычно пропуская её обиженное пыхтение. Интересно, он правда не замечает её слёз и обид или так привык делать вид? И ведь не спросишь!

Они пробрались к сараю во дворике Егора и осторожно заглянули через щель между крышей и стеной.

– Ничего не видно, – призналась Солунай. – Какие-то груды и пахнет гадко. Но Вассы тут нет.

– Конечно, нет! – возмутился Бануш. – Ты же не думаешь, что кто-то додумается насильно её запереть? Если она и есть тут, то в доме, сидит и курочку ест. Мелкую, как тот подарочек.

И он ехидно захихикал.

Не слушая его, Солунай пробралась к дому и осторожно заглянула в каждое окно. Сначала своими глазами, но потом высунулась Беш и, прежде чем Солунай успела её спрятать, показала хозяйке то, что видела сама.

В дальнейшем она смотрела так, поэтому на самом деле гаруду тоже увидела первой Беш. Зашипела, заскрипела, побуждая соседок выскользнуть из волос и присоединиться к шуму.

– Что случилось, Най? – Бануш собирался заглянуть в окно, но Солунай, упавшая на траву ничком, дёрнула его за руку.

– Не смотри, – давясь слезами, пробормотала она. – Там птенцы гаруды. Всё гнездо. Ты помнишь то гнездо, что было на молочном пике? Он их всех убил!

Бануш не послушал её, а потом уселся рядом, подтянул Солунай в объятия и укачивал, как маленькую.

Похожие на крупных орлов с рыжевато-алым оперением и человеческим лицом, гаруды редко дорастали разумом до трёх-четырёхлетних детей. Нрав они имели довольно буйный, но в то же время отходчивый. Терпеть не могли змей в любом виде, поэтому у Солунай с ними не сразу сложилось. Только такая упёртая горгона, привыкшая уже возиться с Аэллой, могла ходить к гнезду раз за разом, пока ей не перестали клевать руки при первом появлении. Нечуткий Бануш утверждал, что птенцы просто привыкли к её крови.