Книга Руки, полные пепла, страница 57 – Мэй

– Прибыльным! А ты музыкой. И чаем.

Взгляд Сета, направленный на чашку Гадеса, явно выражал весь божественный скепсис, на который только способен бог хаоса. Гадес закатил глаза:

– Иногда ты такой зануда.

– И это говорит мне самая занудная задница нескольких миров!

В последнее время они действительно не так часто встречались, хотя жили в одном городе. Гадес ни за что не признал бы этого, но он отлично понимал, что сам не хотел ни с кем встречаться. Предыдущая жизнь Персефоны оказалась одной из самых коротких, а нынешнее ожидание настолько длинным, что Гадесу не хотелось кого-то видеть – только музыка его действительно увлекла. Хотя изначально именно Сет сказал, что Гадесу стоит попробовать себя в этом направлении, и подкинул пару записей.

Теперь Сет раскрывал кухонные шкафчики, явно ища что-то. Его псы появились, размытыми пятнами крутясь под ногами или таясь под стульями, сливаясь с тенями. Отдохнувший Цербер тоже был здесь, лежал на полу рядом с Гадесом. Доберман делал вид, что ему все равно, но поглядывал на псов Сета. А те выгадывали момент и успевали подбежать и ткнуться в шею Цербера носом или куснуть за ухо.

Подземный пес ворчал, но возражал больше для вида. Крупнее и массивнее теневых псов, он легко мог бы их разогнать, но не торопился.

– Вот.

Гадес с сомнением смотрел на бутылку, которую Сет выудил из шкафа и поставил на стол. Мутное бордовое стекло навевало неприятные ассоциации со смертью или сокровищами пиратских галеонов, которые полсотни лет пролежали на океанском дне.

– Ты уверен, что это пьют? – осторожно спросил Гадес.

Вместо ответа Сет достал два бокала и щедро плеснул в них – на вид жидкость оказалась такой же, как хранящая ее бутыль, мутной и темно-красной.

– Ты давно не притаскивал настойку на водах Стикса, – сказал Сет, – поэтому пей, что дают.

– Если что, это будет очень бесславный конец, – пробормотал Гадес.

На вкус это походило на человеческое вино, но с первыми же глотками становилось очевидно, ничего людского в напитке нет. На языке перекатывалась сладость фиников и шелест пальмовых листьев, легкая терпкость граната и сухость жаркого южного солнца. И что-то еще, древнее, жесткое, близкое к смерти, что отзывалось легким зудом внутри самого Гадеса.

– Ты знал, что в Египте вино считалось предметом роскоши? – спросил Сет.

Гадес не знал. Он болтал остатками в бокале, ощущая, как тело приятно расслабляется – на такое не способен ни один напиток людей, только божественные.

– Вино пила семья фараона, – продолжал Сет. – И в лечении его использовали. Так что пей.

– Меня лечить не нужно.

– Когда Сеф не помнит себя, точно нужно.

– Деметра признала, что это ее рук дело. И что в этой жизни Софи так ничего и не вспомнит, – тихо сказал Гадес.

У него перед глазами еще стояла Софи, опускающая глаза и рассматривающая свои руки. Она сидела на том же месте, где сейчас Сет, и явно не знала, как себя вести. Она рассказала о разговоре с Деметрой. Рассказала, что не хочет возвращаться. Но в ее глазах, когда она все-таки подняла их на Гадеса, не было ни тени узнавания, только тревога.

Сет взял бутылку и наполнил бокал Гадеса до краев.

– Но она остается той же Персефоной, – пожал плечами Сет. – Ее характер не меняется от воплощения к воплощению – и сейчас он такой же, как и всегда. Ну, а если она не торопится в Подземный мир или бросаться тебе на шею, так дай ей время.