Книга Руки, полные пепла, страница 80 – Мэй

Шаги отдавались в затылке болью, но вполне терпимой, и Софи не могла понять, появились ли эти ощущения после зелья матери.

Дверь дома не была заперта, и Софи понадеялась, что ей удастся проскользнуть незаметно. Амон оказался там же, где она видела его в последний раз: на диване в гостиной. На столике стояла пустая чашка, Амон крепко спал, неуклюже притулившись у подлокотника.

Софи потрясла его за плечо, стараясь не шуметь. Амон пошевелился, но не проснулся. Тогда Софи продолжила будить его более настойчиво.

– Что? – Амон наконец-то открыл глаза, поморгал, пытаясь сбросить дрему. – Сеф? Что происходит?

– Мать нас усыпила. Ты как?

– Спать хочу.

Он сел, явно с трудом приходя в себя. Похоже, мать хотела так и бросить его здесь, а Софи увезти подальше. Вот что за идиотизм? И Софи стало не по себе: значит, та отлично знает, как усыпить бога. А она-то наивно думала, что такие штуки на них тоже не действуют.

– Софи, дорогая, оставь своего друга. Нам пора.

Мать стояла в дверях и мило улыбалась. В руках она держала сумку Софи.

– Я никуда с тобой не поеду! – твердо заявила Софи. – Ты усыпила нас! Это переходит все границы.

– Ты сама не знаешь, о чем говоришь. Софи, поехали. Амон, будь благоразумен.

Мать сделала несколько шагов в комнату, как будто хотела взять дочь за руку и силой выволочь на улицу. И Софи внезапно с ужасом поняла, что та вполне способна на это. Вцепившись в плечо севшего Амона, Софи думала, что он еще явно не проснулся до конца, но, к ее удивлению, Амон тряхнул головой.

И в полумраке гостиной разом вспыхнули все лампы: старенькая люстра под потолком, торшер, настольная. Да так ярко, что тени будто отпрянули в стороны. Мать остановилась и удивленно подняла бровь:

– Научился паре фокусов? Не думаю, что управлять электрическим светом ты можешь так же хорошо, как солнечным.

Но она не двигалась с места, и внезапно Софи поняла, что мать просто не может. Это отразилось в удивлении на ее лице, в выпавшей из рук сумке. Свет будто облеплял ее, как паутина, не давал двигаться. Воздух наполнился потрескивающим электричеством, статикой, запутывающейся в распущенных волосах Софи.

– Дай нам уйти, – тихо сказал Амон.

И это был голос древнего божества. В нем отражались восходы и закаты, видевшие, как возводились пирамиды в честь истлевших владык, тепло нагретого солнцем песка и запах горьковатой полыни.

Софи могла поклясться, что видела, как ее мать дрогнула. А потом та улыбнулась, и это выглядело почти жутко:

– Я буду сражаться за свою дочь хоть со всем миром. И с тобой, если нужно.

Воздух в комнате сгустился, а боль в затылке Софи стала еще сильнее. Липкий свет не уменьшился, но его как будто прорезал аромат свежей зелени, зашелестели спелые колосья. Отчетливо запахло сеном.

Свет отпрянул, лампы потускнели, хотя не погасли, когда Амон вскинул руки к шее. Софи почти видела крепкие побеги, которые охватили его горло – вряд ли они могли серьезно ему навредить, но, когда Амон начал задыхаться, а его тело – медленно приподниматься в воздух, Софи поняла, что Деметра хочет, чтобы он просто потерял сознание.

– Мама! Хватит!

Софи не могла ослабить невидимую хватку на шее Амона. Она ощущала только бессилие – и страх.

– Мама! Я пойду с тобой, прекрати!

Но Деметра не обращала внимания.

Софи не поняла, слышала ли стук в дверь – вряд ли вообще стучали. Громкий хлопок привлек внимание, и Софи поняла, что распахнутая входная дверь ударилась о стену. Через мгновение Сет уже стоял в дверях, оценивая происходящее.