Книга Спи, милый принц, страница 44 – Мэй

Пора начать считать выпитые флаконы сраного бодрящего зелья, а то в таких ночных приключениях мало приятного.

Когда Николас выполз из постели, ощущение было как при похмелье, а затылок опоясывала ноющая боль. Часы показывали позднее утро. Очень позднее. Скорее всего, большинство людей сочли бы время днём, но Николас считал, что когда встал, тогда и утро. Если бы было что-то срочное из Управления, его бы разбудили. Почему его не разбудили?

В Академии Айдена не смущало стаскивать с Николаса одеяло, если тот не желал вставать до колокола на занятия. Николас взял за привычку заворачиваться так, что утром с трудом вылезал из постели.

– Ты похож на мясной пирожок в тесте! – возмущался Айден.

– Я – мясной рулетик, а ты – бессердечный принц! Дай мне поспать!

Отчаянно зевая, Николас пошлёпал в ванную, она была оборудована у Лидии в каждой гостевой комнате и по высшему разряду. Приведя себя в порядок, Николас побрился и поправил металлические колечки в брови и на губах, после чего счёл отражение в зеркале приемлемым.

За ночь слуги привели в порядок форму дознавателя, нашлась и свежая рубашка. Николас никому не признался, но у Лидии хранилось несколько его вещей, потому что иногда он оставался у неё допоздна. Она каждый раз выгоняла его ночью, чтобы не поползло слухов.

Хотя как-то пришлось расследовать мрачное дело Себастиана Баркли. Приличный мужчина сорока трёх лет, состоял в Аптекарском цехе, смешивал снадобья для горожан, но семьёй так и не обзавёлся. Сначала ходил к гадалкам из народа каэ-ли-мар, чтобы они, звеня браслетами, с жутким акцентом напророчили ему любовь или дали приворотное зелье. А потом решил взять дело в свои руки и занялся запретными чарами, чтобы Беатрис из почтовой службы стала его женой. Она и подала жалобу, перенаправленную дознавателям.

Себастиан Баркли был скользким и умным типом, которого оказалось не так легко вывести на чистую воду. Николас бился над делом несколько недель, все понимали, что достопочтенный аптекарь промышляет запретной магией, но доказательств не было.

К счастью, он хранил дома в банке в специальном растворе уши всех собак, принесённых в жертву. А ведь мог использовать свою энергию! И животные не пострадали бы, и сам иссох. Но нет же. Уши дали основание для обыска, а там артефактологи без труда нашли следы запрещёнки в комнате, где Себастиан кровью знаки рисовал.

Николас не поехал ни домой, ни во дворец, потому что давно обещал Лидии завезти книгу от их общего знакомого писателя, с трепетным посланием «для леди Блэкторн» и автографом. И сердечко пририсовал.

– Я не буду вас сводить! – возмутился Николас, передавая книгу. – Ты учти, у него большая и чистая любовь только к твоему положению.

Лидия молча раскрыла книгу, увидела посвящение и поморщилась:

– Мне нравятся его истории, а не он сам.

Они поужинали вместе. Николас строго-настрого запретил себе рассказывать о деле, ему и так казалось, он постоянно говорит о дознавательских расследованиях, и это наверняка ужасно скучно. Лидия рассказывала о дворцовых интригах со стороны, не доступной Николасу, и он полагал, узнать их крайне полезно, а то Айден порой не замечал очевидного. Николас считал нужным быть в курсе, чтобы суметь прикрыть принцу спину, если что.

Лидия не хотела слушать «про твоих баб», как она называла, а Николас оскорблялся, что все они леди, но правда помалкивал.