Книга Кошмар на Полынной улице, страница 76 – Дарья Буданцева, Мария Тович, Риган Хэйс, и др.

Затем его взгляд напоролся на рассерженный взгляд Эвриалы, и мужичок произнес медленно и раздельно, старательно выговорив слова:

– Дай… ик… бутылку… Именины же… ик… у меня…

Его мучила нестерпимая икота, и он слегка подпрыгивал на скамейке, каждый раз покачиваясь и норовя упасть на пол, но количество настойчивости в голосе от этого нисколько не убавлялось.

– Не ври! В феврале у тебя именины! – внезапно взвилась ведьма и вскочила, едва не задев коленом угол маленького столика. Чашки вздрогнули, обиженно звякнув. Мы с Елисеем тоже вскочили.

– Же-на! – проговорил домовой и стукнул кулачком по скамейке. – Цыц! Я тебе покажу, кто в доме хозяин!

У ведьмы оскорбленно вытянулось лицо.

– Сейчас-сейчас, – угрожающе шипела она, ощупью ища вокруг что-нибудь, чем можно было запустить. – Сейчас ты у меня все покажешь… Сейчас я только с посетителями закончу и так тебе покажу!.. – она начала оттеснять нас из комнаты, на ходу еще что-то гневно выкрикивая, но никто уже не слушал.

– Нам не нужно знать прошлое или будущее, – торопливо говорила я, пока нас выталкивали в коридор. – Мне нужно всего лишь отправить Елисея назад, домой, вот и все!..

Из комнаты неслось протяжно и капризно:

– Только не превращай опять в камень, у меня поясницу потом весь день ломит!..

– Ничего не знаю! – уперев руки в бока, гадалка перегородила мне дорогу, одновременно оттеснив в сторону двери. – Я этим не занимаюсь. И вообще, – волосы на голове женщины пришли в заметное движение, словно пытались выбраться из-под стягивающей их косынки. – Вы не по записи. А у меня, между прочим, тоже своя семья, свои дела!

– Но…

– Ничем не могу помочь! До свидания! Приходите как-нибудь в другой раз. В другое полнолуние на другую Вальпургиеву ночь.

– Но когда же это так?

– Лет через десять, – коротко бросила гадалка.

Дверь перед моим носом захлопнулась, щелкнул замок, как-то разом перекрыв все звуки внутри квартиры.

Несколько секунд я непонимающе глядела на гладкую глянцевую поверхность дерева, еще пытаясь найти нужные слова, чтобы уговорить ведьму хоть как-то помочь нам, пока из забытья меня не вывел знакомый голос:

– Привет! Кто это с тобой?..

Я оглянулась, одновременно немного удивившись смене локаций: внезапно мы оказались в совершенно другом месте. Передо мной, там, где только что находилась голубовато-серая с позолотой дверь гадалкиной квартиры, теперь вместо нее была врезана совершенно другая – обитая вишнево-коричневым дерматином, с мутными латунными заклепками и ромбическим узором на матовой поверхности.

Светло-зеленые стены от пола до потолка увивал золотисто-прозрачный плющ, из-под плинтусов пробивались нечастые травинки и листья всевозможных цветов. Слышалось пение птиц, и впечатление создавалось такое, словно вместо городского подъезда ты вдруг очутился в сказочном цветущем лесу.

Это был восьмой этаж – дом всех лесных волшебных существ, хранителей и защитников живой природы.

Двенадцатый же исчез, снова переместившись куда-то на другую высоту Дома.

Но самым примечательным, на мой взгляд, на восьмом этаже были картины, занимавшие здесь практически всю доступную высоту стен. Это были даже не картины, а как будто постоянно открытые порталы в другие миры, замкнутые в масло и холст.

На стене перед лифтами висела огромная печатная репродукция произведения Васнецова «Сирин и Алконост».