Книга Ее темный секрет, страница 6 – Риган Хэйс

— Но он любит меня, отец! — вскинулась Ниррен, как только боль в щеке отступила и позволила ей говорить. — И ничего худого для меня не сделал.

— Куда важнее, любишь ли ты его, дочь?

Ниррен молчала. Не потому, что сердце ее к Ардену было глухо, а чтобы не злить отца и дальше, иначе кто знает? После такого никого не удивит, если Ардена поутру найдут убитым в своей постели. Отеческий гнев воистину страшен, она знала это, и оттого молчала, покоряясь его воле. Здравие любимого было для нее важнее всего на свете, но и от отца Ниррен не могла отречься.

— Ты должна прекратить эти встречи, — отец приблизился к ней и обхватил плечи, словно пытаясь загладить свою вину. — К Самайну ты станешь женой Хадригейна.

Как бы ни противилось нутро бедной Ниррен, слова против ее желания медом потекли из уст, успокаивая старейшину:

— Да, отец. Я стану его женой.

[1] Сидами древние кельты именовали волшебный народ, проживающий, по их поверьям, в холмах, лесах или болотах. Еще их называли фэйри или ши.

[2] Пиктов считают потомками всем известных кельтов, проживавших на северо-востоке современной Шотландии во времена позднего Железного века Британии и Раннего Средневековья.

— Арден, соберись, я не узнаю тебя.

Старик гневался, но Ардену нечем было его порадовать. После долгой ночи он сумел урвать лишь крохи сна, и теперь был сам не свой: руки не слушались его, а глаза то и дело слипались. Альвейн что-то талдычил ему, давал мелкие поручения, но вместо их своевременного выполнения Арден только клевал носом. Нет, так больше продолжаться не может. Как бы ни были сладки встречи с возлюбленной под светом луны, надолго его не хватит.

Задумавшись о наболевшем, юноша не заметил, как порезал палец, кроша морковь для обеда. Лезвие ножа обагрилось кровью, но боли он не ощутил и завороженно рассматривал нож, словно некую диковинку. Альвейн, насупившись, присел подле ученика и изрек:

— Если все у юноши валится из рук, значит юноша без памяти влюблен.

— Вздор и чепуха, — он нагнал на себя самый невозмутимый вид, хоть и подозревал, что старик видит его насквозь. — Я просто немного выбился из сил, мастер, только и всего. Не о чем беспокоиться.

— Интересно, на что же уходят твои силы, если днем ты слоняешься по двору, выискивая взглядом свою ненаглядную, а по ночам и вовсе сна не знаешь, ища приюта средь лесной чащи? — Высказав все, старик вздохнул, прикрыв глаза, а затем мирным тоном добавил: — Арден, сын мой, я стар, но пока еще не слеп и все прекрасно вижу. Твои чувства к дочери старейшины начертаны у тебя на лбу, а потому брось держать меня за дурака и выслушай, что я тебе скажу.

Арден повел плечами и не ответил. Перебирая свертки, запасенные на холода, он молча ждал, чем же старик сид удивит его, что нового откроет, если вся неприглядная правда его положения и так ему известна.

— Мальчик мой, не стоит тешить себя пустыми надеждами. Нандир Седовласый ни за что не допустит тебя в свою семью, не отдаст своей единственной дочери. Прошу, оставь это, не мучай ни себя, ни бедную девушку. Судьба ее уже расписана Богами: ей суждено стать женой другого мужчины. Отпусти ее и живи дальше, благо на свете достаточно красивых дев.

Но ему не нужны были другие девы, ни красивые, ни изуродованные! Ему нужна лишь она, Ниррен, нужна, как жаждущему необходим глоток свежей проточной воды, как задыхающемуся — глоток воздуха. Без нее вся жизнь потеряет краски, и он непременно погибнет, снедаемый горькою тоской.