Книга Потусторонним вход воспрещён, страница 164 – Екатерина Ландер

Мать свою Медина почти не помнила. Об ее насквозь пропитанной спиртовыми парами судьбе не интересовалась. Про неизвестного отца даже не думала. И в общем-то, ни разу не пыталась искать обоих. Боялась, что, если найдет, нарушит протоколы Института и собственноручно отправит на Изнанку еще парочку заблудших душ, зачем-то позвавших в непонятный им мир двоих детей и бросивших их на произвол судьбы.

То, что бессмысленно от рождения, истлевает без остатка. Проваливается на Перепутье без сожаления и не оставляет воспоминаний. Оба ее родителя и так обречены — Медина точно знала это, а потому не волновалась.

Теперь у нее имелась цель. Служение. Смысл. И даже Сила.

Ей, без роду и без племени, плевать было на всяких аристократов, выросших в богатых семьях внутри фамильных особняков. Хотя они и составляли лютую долю работников НИИ ГИИС. Но она стремилась доказать всем, чего стоит. Догнать, а если получится, и переплюнуть их.

У Медины получалось. Она стала главной в боевой тройке. Еще будучи двадцатилетним стажером, предотвратила бунт Потусторонних на Елагином острове. Лучше остальных лозоходов слышала подземные источники и замечала тонкости их перемещений. В конце концов, это она, а не кто-то другой, сцапала сегодня Вольдемара Темникова в клубе «Freemason»!

Вода тоже подчинилась. Отступила. Разгладила и уняла волны. Перестала захлестывать разум, хоть и постоянно напоминала о себе. Хлюпаньем сифона в душевой. Шелестом по водопроводным трубам. Слабым током под ногами прохожих, в недрах земли, под асфальтом. Дикая вода, живая. Источники, питающие Неву. Артерии и вены Города.

Вода призывала Медину, когда та была нужна, и охотно отвечала на обратные просьбы.

Вот и сейчас…

Медина повела рукой в воздухе. Мелкие камешки и асфальтовое крошево задрожали, как от слабого землетрясения, расползлись, обнажая взгляду зигзагообразную трещину. В земном разломе поблескивала схваченная тонкой морозной коркой вода. И что-то в самой воде.

Медь присела на корточки, вынула из кармана специальный фонарик и посветила. В жгучем ультрафиолетовом сиянии ясно проступала чернота, осколками беспросветного космоса затерявшаяся в мутной глубине.

«Чтобы управлять своей магией, ты должна вообразить что-то понятное. Например, мелодию. Когда она струится и когда взметается ввысь, это разные настроения. Так же и с волшбой», — учил Великорецкий.

Если речь заходила о воде, Медина представляла ее прикосновения: шершавое поглаживание волны, пенные щекотные брызги, упруго-настойчивое течение, бьющий наотмашь вал, струящийся между пальцами ключ, незыблемая тяжесть донных потоков.

Вода, которую Медина видела теперь, могла разъедать подобно кислоте.

Она поморщилась. Отодвинулась. Замерла.

В желудке колыхнулось тяжело, муторно, будто его обхватили холодными пальцами и сжали. По позвоночнику прошла волна щекочущего жара. Испарина выступила на висках. Мир стремительно сузился до черного тоннеля.

Медь зажмурилась, унимая внезапное головокружение. Только не сейчас…

…В злополучный клуб у Гавани ее занесло случайно, почти по инерции, в вечер понедельника. Просто работа догнала Медину на выходных, и теперь требовалось развеяться. Пара вкусных коктейлей и легких знакомств, которые не продолжились бы на следующий день, отлично для того подходили.