Книга Потусторонним вход воспрещён, страница 205 – Екатерина Ландер

— Вряд ли здесь что-то может произойти послезавтра, — сказал я, глядя на залитый черной водой пол.

— Почему ты уверен, что послезавтра? — насторожился Лёня.

Я пожал плечами:

— Я не уверен. Но во время своего шоу Вольдемар так напирал на первое апреля, как будто это имело особое значение.

Ярослав с Лёней переглянулись.

— Первое апреля, — прочистив горло, пояснил Ярик, — годовщина основания Института гипотетической истории. Сто шестьдесят четыре года назад Александр Второй подписал соответствующий указ.

— У нас есть еще полтора дня, — в ответ на растерянный взгляд Ярослава сказал Лёня. — Что-нибудь придумаем.

— Что?!

— Что-нибудь, — упрямо повторил он.

— Хорошо, — решил вмешаться я, пока спор не зашел слишком далеко. — Если мы выяснили, что дверь увел кто-то до нас, тогда возвращаемся к ключам. Один был у Марго. Теперь он пропал. Но где еще один?..

Часть 3. Марго

Ключ легко вошел в замочную скважину, провернулся. Дверь бесшумно отворилась. После темноты даже бледный зеленоватый свет потолочных ламп царапнул глаза. Я с трудом удержалась, чтобы не зажмуриться. Постояла пару секунд, вглядываясь в истертую «елочку» паркета. Сердце колотилось как бешеное.

Я очутилась в конце длинного коридора, по бокам которого тянулись два ряда одинаковых деревянных дверей без табличек и надписей. Окон не было.

Вытянутые лампы дневного освещения помигивали в железных сетках. По стенам тянулись трещины. Кое-где на полу валялась обломанная штукатурка вместе со слоем краски. Пахло тушеной капустой, чернилами и сигаретами. Не доносилось ни звука, хотя все выглядело так, словно пять минут назад здесь ходили и разговаривали люди.

Я обернулась — как и следовало ожидать, не нашла двери, через которую только что прошла.

— Эй!.. — шепотом позвала я.

Голоса не откликнулись. От тишины звенело в ушах.

Выставив вперед ключ, точно готовясь отражать атаку, я медленно пошла вперед, дергая ручки попадающихся дверей. Но все оказывались наглухо заперты, а на месте замочных скважин поблескивали металлические пластины.

Я дошла до конца, оставалась последняя дверь в торце коридора. Рядом с ней висела накрытая блестящим пластиком доска объявлений. Под ним чернела строгая надпись: «ПРАВИЛА ПРОЖИВАНИЯ В ОБЩЕЖИТИИ». Пустые кармашки для бумаг красноречиво намекали, что никаких правил нет вовсе.

Я толкнула дверь с вырезанным узором в виде глаза с вертикальным зрачком.

Комнатка за ней смахивала на температурную фантазию чокнутой колдуньи: повсюду, куда ни глянь, висели плакаты с изображением рун и непонятных витых символов, планетарных систем и созвездий. Стены закрывали тканевые драпировки, на полках выстроились в ряд хрустальные шары на подставках, свечи и друзы цветных кристаллов. На конторке, рядом с конфетной вазочкой, тлели палочки благовоний.

Я огляделась.

Комнату, в отличие от коридора, наполняли звуки. Десятки, если не сотни деревянных заводных игрушек бряцали и шевелились на полках, на низком столике возле фиолетово-розового пуфа и просто на полу. Множество кукольных глаз смотрели одновременно и на меня, и сквозь. Невидяще, слепо.

В дальнем углу светилась кислотно-зеленым стандартная плашка: «Запасной выход». Плотный полог тяжело покачивался от сквозняка. Меня кольнуло неприятным чувством дежавю.

Настороженно озираясь, я на цыпочках прокралась к выходу и отодвинула штору. Навстречу дохнуло болотной сыростью. Проем вел в коридор с земляными стенами и полом. Далеко в темноту вилась цепочках белых и красных фонариков. Такими обыкновенно обозначают дорожные работы. Конец светящейся нити растворялся в кофейно-черном мраке.