Книга Потусторонним вход воспрещён, страница 249 – Екатерина Ландер

Подумав об этом, я горько усмехнулась.

К рассвету растерянность, сжимающая внутренности, медленно перешла в тихое отчаяние, затем — в злость и наконец в решимость. Вот только я по-прежнему не представляла, что делать. И от беспомощности становилось совсем тошно.

Наверное, я так и задремала, сидя на подоконнике, потому что разбудили меня голоса и хлопанье дверцами в кухне. Я вздрогнула и распахнула глаза. Часы показывали восемь. За окном заметно рассвело, пусть солнце и пряталось где-то за кисельными облаками. Сквозь стены доносилась приглушенная музыка, возня и мамин непринужденный голос. Пахло… чем-то вкусным.

Я соскочила на пол, сунула ноги в тапки и высунулась в коридор. Осторожно заглянула в кухню. И не ошиблась: мама действительно порхала возле плиты под аккомпанемент умной колонки. На сковороде жарились и источали умопомрачительный аромат пухлые сырники. В заварочном чайнике, матовом от испарины, танцевали только что залитые кипятком листья.

Услышав шаги, мама обернулась:

— Уже встала? Каникулы же. Вот не спится тебе, а! Завидую.

«Кто бы говорил», — с нарастающей тревогой подумала я.

На маме был домашний шелковый халат, купленный во время семейной поездки в Египет пару лет назад, и выглядела она этим хмурым первоапрельским утром не в меру веселой, парящей, беззаботной. И очень домашней, теплой и мягкой. Так что разом захотелось подойти, обнять ее и ткнуться носом в волосы, вдыхая родной запах.

— Ты почему не на работе? — вместо этого выдала я первое, что пришло на ум.

— Взяла выходной. Замоталась с этим переездом. Хочется себя поберечь.

— А папа уже ушел? — О подозрительность в моем голосе можно было порезаться. Однако мама ничего не заметила. Или, по обыкновению, сделала вид, будто все в порядке.

— У них какое-то ЧП на дамбе. Электроника на одном участке полетела. Его срочно вызвали. Садись завтракать.

Я послушно забралась на высокий барный стул и водрузила локти на стол. Мама поставила передо мной тарелку, от которой еще поднимался аппетитный пар.

— Джем или сметану?

— Что-то на идеальном, — не отрывая взгляда от румяных сырников, пробормотала я вместо ответа. — С тобой все хорошо?

— Лучше некуда! — Мама сдула упавшую на лицо прядь волос и засмеялась. — Кстати! Как ты смотришь на то, чтобы обновить гардероб к весне? Раз переезд и все дела, то почему бы не начать жизнь с чистого листа и с новых вещей на полках?

Она вся буквально светилась от предвкушения красивой, как с картинки из глянцевого журнала, сцены шопинга мамы с дочкой.

— Да, в конце концов, с нового мобильника! Долго еще с моим старым будешь гонять?

— А что с моим старым? — почувствовав неладное, напряглась я.

Когда выяснилось, что клуб сгорел вместе со всеми нашими куртками и вещами, я попросила на время старый мамин телефон. Это было вчера. И мама знала, куда подевался мой гаджет.

— Как «где»? На работе же посеяла. Уже и этого не помнишь? Во даешь!

По спине прошел леденящий холод.

— Мам?.. — Голос почему-то сделался хриплым. Я тяжело сглотнула и пожалела, что чай еще горячий и нечем запить эту скребущую тревогу. — С тобой точно все нормально?

Мама поморщилась, размышляя, затем пожала плечами:

— Не понимаю, о чем ты.

— Из полиции больше не звонили?

— Что? Полиция? У нас разве что-то украли?

«Ты даже не представляешь что, мама…»