Онлайн книга «Потусторонним вход воспрещён»
|
Город трепетал на ветру. «Город живет, пока о нем помнят…» — вспомнил я сказанную Лидой фразу. И бесстрастный голос Мастера кукол: «Потери — естественный процесс, когда одно Время сменяется другим». Следом за ним пришли слова директора Гусева. — Пока все картины не умерли… — прошептал я. — Что? — Ярослав внезапно обернулся. — О каком зеркале вы говорили? Сначала Володя в лаборатории, потом ты… С полминуты Ярослав молчал. Я даже подумал, что он не захочет отвечать, но парень задумчиво произнес: — Зеркало из бального зала особняка Брусницыных [25]. Его обнаружили год назад запрятанным внутри стенной панели в самом сердце дома. Благоразумно не стали трогать и сразу подняли архивы особняка. — Ярослав помедлил. — У него оказалась богатая история. В середине девятнадцатого века простой деревенский парень — Николай Мокеевич Брусницын — из Тверской губернии переезжает в Петербург, где прямиком на Васильевском острове начинает свое дело. Немного погодя небольшая мастерская по дублению кожи превращается в крупнейшую в Российской империи кожевенную мануфактуру. Рядом с огромным заводом строят особняк, где живет хозяин — ныне купец Брусницын с семьей, а позже — его выросшие сыновья. Дом с небывало роскошными и диковинными интерьерами. Однажды хозяин, падкий на редкие вещи, заказывает из Европы старинное зеркало, некогда висевшее в итальянском палаццо, известном своей мрачной славой, что якобы в этом самом палаццо хранился прах знаменитого графа Дракулы. Зеркало вешают на стене в танцевальном зале. Домочадцы быстро замечают неладное. В доме купца начинают твориться необъяснимые вещи. Кто бы ни посмотрелся в зеркало, тех преследует полоса неудач и болезней. После попытки избавиться от несчастливого приобретения таинственным образом скоропостижно умирает внучка хозяина. Побоявшись навлечь еще большую беду, зеркало замуровывают в глубине дома на долгие годы. Позже дом приходит в запустение. Что символы зеркала и ключа в равной степени связаны с потусторонним миром, думаю, объяснять не надо? Я кивнул и поморщился — напомнила о себе набитая в подвале шишка. Город… Я вырос здесь, я наивно считал, что Петербург мне знаком. А он, как двуликий Янус в рассказе Ярослава, повернулся к нам злым лицом. Мне даже померещилось, будто я чувствую между лопаток чей-то тяжелый взгляд. У площади перед вокзалом показался гранитный обелиск. «Город-герой Ленинград». Большие строгие буквы над крышей здания блестели в лучах бледного северного солнца. У дверей вокзала толпился народ. Утренние поезда. Пригородные электрички. Иногородние туристы. Иностранные гости с фотоаппаратами и селфи-палками, топчущиеся тесными группами. Смешные гиды с флажками и микрофонами. Вокзал — сердце города. Дороги, ведущие к нему, — артерии. Пульсирующие, вечно живые, полнокровные и тугие. Сколько сердец у Петербурга? Я сосчитал. Пять? [26] Остановятся ли они все? Под какой страшной силой, под каким напором непонятного, злого? Не успел я додумать мысль, как серый памятник резко ушел влево, навстречу выкатился Лиговский проспект, прямой и строгий, точно учитель мужской гимназии начала прошлого века, а следом за ним — узкая однополосная улочка с низкими домами и арками в полутемные дворы. Слепые окна на первых этажах пересекали уродливые решетки. Толстые жалюзи не пускали взгляд внутрь. |