Онлайн книга «Ошибка Пустыни»
|
Лала отобрала кувшин у Шурна. – Все, уходи. Мне надо поспать. – Что ты решила? – Ничего. После Совета поговорим. Шурн кивнул и вышел неуверенной походкой пьяницы, а Лала впервые за все время в Шулае разделась и легла в постель как положено. Она задула светильник и прикрыла одеждой сияющего Тика, свернувшегося у изголовья. Засыпая, она прошептала: – Приснитесь мне. Пожалуйста… * * * Проснулась Лала от жуткого гула, который шел из-под земли и пронизывал все тело. Песок на полу мелко дрожал, как мука в сите, а посуда на столе тихо звякала. Лала видела каждую песчинку, потому что Тик сиял ярче солнца. Змееныш был похож на клубок ниток и дрожал вместе со всеми вещами. Никогда прежде Лала не видела, чтобы змеи так себя вели. – Тик? Тебе тоже страшно? – шепнула она. От звуков голоса анук резко распрямился и пополз к двери, а там стал биться в нее головой. Лала вскочила, набросила плащ прямо на голое тело и попыталась было выпустить змееныша, но Тик продолжал биться головой уже не в дверь, а в пустоту. Недоумевая, Лала шагнула вперед и схватилась за ушибленный лоб. Что-то не выпускало ее из комнаты. Невидимая стена обжигала пальцы, но на самом деле была ледяной, как дыхание Хвори Пустыни. Сквозь нее виднелось тусклое мерцание старого Аша, спящего у себя в гнезде, и круги на песке от ночного светильника. Даже мотылька, стремящегося умереть в пламени, Лала прекрасно разглядела. Аш словно не чувствовал подземного гула и не слышал стука от отчаянного нападения Тика на прозрачную преграду. Изо рта маленького анука вытекла алая струйка, и Лала закричала: – Эй, кто-нибудь! Что происходит? Есть кто живой? Лала кричала, земля гудела, старый Аш спал, Тик бился головой, а мотылек достойно встретил смерть, добравшись до пламени светильника. И ничего, кроме сгоревших крыльев мотылька, не менялось. Лала окончательно разозлилась и метнула в ледяную стену кувшин, зажмурившись в ожидании осколков. Но кувшин угодил прямиком в старого анука, пролетев сквозь преграду. Разбуженный змей вскинул голову и угрожающе засветился. Лала ахнула и подалась вперед, но пробиться наружу не получилось. После выбрасывания стула, кувшина и блюда Лала выяснила, что, если вещь у нее в руках, стена ничего не пропускает. С трудом оторвав окровавленного анука от его безысходного занятия, Лала засунула его в карман и схватила оставшийся стул за высокую спинку, размахнулась и со всей накопившейся злобы ударила в стену. Гул усилился, и стена изменилась: идеально гладкая поверхность покрылась несчетными трещинами, лишив Лалу возможности видеть, что творится снаружи. Еще несколько озверелых ударов стулом, и в центре появилась дыра размером чуть больше кулака. Гул стал невыносимым, и Лала вдруг подумала, что, если бы она по-прежнему видела звуки, уже давно бы лишилась головы – та просто разлетелась бы на кровавые ошметки. Невольно улыбнувшись этой мысли, Лала снова замахнулась стулом, но стена вдруг рухнула, будто разбитое зеркало. – Так тебе! Торжественно расправив плечи, она шагнула за порог и застыла с поднятой ногой: ступать было некуда. От того места, где стояла Лала, тянулась широкая трещина, которая росла с каждым ударом испуганного сердца и глотала все: песок, гнездо Аша, самого Аша, внутренние стены купола, наружные стены. Мир отламывался кусками и падал в черную пропасть. Лала закричала, но не услышала себя, потому что проваливающийся мир кричал громче. Трещина убегала все дальше, раскалывая землю и пожирая ее. Холод превратил Лалу в статую, она чувствовала, как замерзают глаза и сердце все реже толкает кровь по жилам. Что-то теплое скользнуло по ноге, и краем неподвижного ледяного глаза она увидела Тика, выбравшегося из кармана. Крикнуть она уже не могла и только горестным хрипом проводила змееныша, солнечной ленточкой улетевшего в трещину. Она даже не могла опустить веки, чтобы не видеть всего, что происходит. Мир умирал вместе с ней. |