Книга Лазурь и Пурпур. Месть или Любовь?, страница 143 – Энни Вилкс

— Нам лучше обсудить это наедине.

— С радостью, — улыбнулся Дэмин, кладя ладони Кьяры себе на грудь, от чего она вдруг почувствовала себя совсем слабой. — Пойдем.

— Сначала я поговорю наедине с отцом, — отрезала Кьяра. — Дай мне эту возможность.

«Я поимел девку с такими глазами, как у тебя» — выплюнул полупьяный Сфатион, когда Дэмин озвучил свое предложение.

Единственная месть Теренера, на которую тот был способен, ударила точно в цель. Если бы не Кьяра, красный герцог был бы уже мертв. О прощении не могло идти и речи.

Но Кьяра, свободолюбивый и раненый им огонек, не могла смириться и со смертью братьев. Ее боль, когда она видела лекаря, ее желание приблизиться к нему и повеление себе оттолкнуть любимого рвали Дэмину сердце. Казалось, еще немного, и девушка просто пойдет дальше, но каждый раз она останавливала себя. Что сказала бы Кьяра, уничтожь Дэмин ее отца?

Думал ли Сфатион, что Дэмин Лоани зависит от него сейчас? И что лекарь не просто так раздул в нем ненависть: высказываемые Теренером планы отмщения звучали столь горячо и несуразно, что Кьяра должна была им воспротивиться и невольно стать Дэмину защитником, обнаруживая собственные чувства — и самой себе признаваясь в том, что оправдывает своего возлюбленного? Мог ли догадаться красный герцог, что как играющая по нотам Дэмина фигура он попросту оказался ценнее, чем труп, и что в этом заключалась настоящая причина отступления лекаря от прямого пути примитивного устранения насильника и убийцы сестры?

Вряд ли красный герцог задавался вопросом, что будет, как только Кьяра окончательно откажется от родственной связи. Он видел в девушке, тысячекратно превосходившей его самого практически во всем, лишь свою собственность — и был слеп.

.

Дэмин проводил глазами две фигуры — ненавистную и любимую — и неспешно двинулся вслед за ними, игнорируя попытки вельмож вовлечь его в вежливую беседу. Лекарь знал: он нужен Кьяре, даже если она отсылает его прочь.

Больно было смотреть, как девушка сутулит обычно привольно расправленные плечи, как смотрит вперед, лишь бы не видеть сурового лица отца, как держится чуть позади Сфатиона, будто он главный, а она — лишь слуга. Дети всегда остаются детьми, зависят от родителей, ищут их одобрения, даже тогда, когда уверены, что совсем не поддаются влиянию, напомнил себе Дэмин. Кьяре и так удавалось не идти у красного герцога на поводу, и одно это было победой, учитывая атмосферу отверженности, в которой она росла.

Дэмину хотелось запустить в кровь Сфатиона песок, когда он увидел, что Кьяра едва сдерживает слезы, и он выступил из тени за спиной Сфатиона — так, что девушка увидела, что одних их лекарь не оставил. Кьяра возмущенно поджала губы, но тут же вскинулась, ощущая поддержку, и посмотрела на отца прямо, твердо.

Дэмин улыбнулся: дать упрямице уверенность в себе было куда ценнее, чем заставить Сфатиона бояться. Поэтому он кивнул Кьяре — и в быстром взгляде прочитал благодарность и что-то еще, словно девушку выдернули из лап прошлого, по правилам которого она вынуждена была играть, но наконец вспомнила, кем является на самом деле.

Сфатион наклонился к дочери, глаза его сияли безумием, уничтожающим самого герцога, но Кьяра больше не сжималась в комочек, даже не отступила: стояла твердо, по-мужски, не дрожа.