Книга И жили они долго и счастливо, страница 233 – Алёна Селютина

Кладку промяло на сантиметр, и во все стороны брызнуло кирпичное крошево. Тяжело дыша, Сокол стряхнул его с руки.

– Успокойся, – потребовала Настя на этот раз твердо и тихо. – Сделанного не воротишь. Вопрос в том, зачем ему это понадобилось и что будет дальше. Но сейчас мы здесь, и мы свободны, удовлетворимся этим.

Она поймала взгляд мужа и удерживала до тех пор, пока его дыхание не выровнялось. Тогда Финист отвел глаза, взглянул на рассеченные о стену костяшки и направил силу в ладонь, исцеляя порезы. Подобные мелочи боевые маги лечили на раз-два.

– Узнаете в ближайшее время, – вздохнул Баюн, который, что удивительно, до этого молчал и даже не стал высказываться по поводу порчи казенного имущества. Он выглядел понуро, и казалось, что даже насыщенный черный цвет его костюма померк. – Идите по домам. И если захотите попрощаться, приходите завтра к ужину. Может быть, вы согласитесь оказать мне честь и разделить со мной последнюю трапезу здесь.

Сто пятьдесят три года назад где-то в Тридевятом

В саду при женском тереме нынче было скверно. Недавно прошел сильный дождь, дорожки развезло, влажный стылый воздух холодил нутро, гнал внутрь: иди, грейся у печи, чего тут бродить? Солнце все еще скрывалось за тучами, и в полумраке цвет умытых водою листвы и травы казался насыщеннее и гуще.

В такую погоду Волк не надеялся встретить здесь Софью. Пришел, потому что всегда приходил, но быстро учуял среди сырости ее запах, совсем свежий, и легко нашел ее в лабиринте дорожек. Она была одна, и это было невероятным везением.

– Софа! – окликнул он и приблизился едва ли не бегом.

Она обернулась, и Волк на мгновение сбился с шага. Снова беременна. Да сколько можно-то…

– Слав, – поприветствовала она безо всякого удивления.

– Ну, здравствуй, – справился он с собой. – А я недавно вернулся. Смотри, что тебе привез.

Он отцепил от пояса и протянул ей небольшой холщовый мешочек, перетянутый кожаным шнурком. Софа мешочек приняла, открыла и вытряхнула на ладонь несколько сушеных фиников. А потом без особой радости наклонила руку, давая им скатиться обратно, и снова затянула шнурок.

– Они сладкие, – уверил Волк, потом спохватился и предупредил на всякий случай, – только внутри косточка.

– Лучше бы ты мне привез той самой травки, после которой, говорят, женщины больше не тяжелеют, – вздохнула она. – Прогуляешься со мной?

И, не дожидаясь ответа, Софа тяжело и медленно двинулась дальше, шагая вперевалочку и придерживая рукой большой живот. Выглядела она уставшей, изнуренной. Ничего не осталось от былых пышных форм, а под глазами залегли серые тени. Шестой ребенок за семь с половиной лет. Надо понимать.

Волк пошел следом.

После свадьбы Софьи с царевичем он отчего-то вдруг испытал укор совести, его мучило неясное чувство вины, и оно раздражало хуже, чем зубная боль. Пытаясь заглушить его, Волк стал навещать царевну. Дарил ей книги и сладости, что привозил из своих странствий, рассказывал истории. Первые два года она радовалась ему, но потом ее радость сошла на нет. И несколько последних книг она даже не открыла. Взгляд у царевны – а теперь уже царицы – стал безразличным и все чаще отсутствующим, и то и дело Волк замечал, что во время беседы она замирает, уходит куда-то в себя и вовсе его не слышит, и вся она, когда-то такая горячая и живая, обратилась в лед.