Книга И жили они долго и счастливо, страница 253 – Алёна Селютина

– Ты поймешь. Ты всегда находишь ответ.

Сокол тяжело вздохнул, откинул голову назад.

– Не знаю, Настя. Мне беспокойно. Давай ты пока погостишь в Тридевятом. Побудешь с Ярой. Там сейчас Борислав. И Тихомир под боком. Так я буду знать, что ты в безопасности.

– А давай сразу на луну, – недовольно хмыкнула Настя. – Там, говорят, один лишь Черномор, а он по женщинам давно не ходит. Вот и будем с ним играть в преферанс…

– Насть, я серьезно.

– Я тоже.

– Настя…

– Я тебе в Круге что обещала?

Сокол повернулся к ней, посмотрел внимательно, запустил ладонь ей в волосы, пропустив пряди сквозь пальцы.

– Иногда я думаю, что не имел права тащить тебя в Круг… – неожиданно признался он.

Настя засмеялась.

– Любимый, тебе спать пора, – вздохнула она. – Ты от усталости несешь какую-то чушь. Все, пойдем, утро вечера мудренее.

– Я серьезно, Насть. Я лишил тебя свободы.

– Какой свободы?

– Выбирать. Уйти от меня… Не знаю… – Он устало потер рукой глаза.

– Говорю же, чушь. Никогда не жалела, что встала с тобой в Круг. Так что успокойся. И вообще, два часа ночи – не лучшее время для философских диспутов. Ну, знаешь, ночью все кошки серые. Пойдем. Обсудим это утром.

И она встала с пола, взяла его за руку и потянула вверх.

– Пойдем, пойдем, – поторопила она. – Тебе просто надо выспаться, сколько ночей ты уже нормально не спал? И сегодня ты выспишься, а завтра обязательно придут ответы на все твои вопросы.

Сокол все-таки встал на ноги, и лежащий до этого у него на коленях игрушечный волчок со стуком упал на пол, но на него никто не обратил внимания.

– Ты правда так думаешь? – спросил Сокол, глядя на жену сверху вниз: по-другому не получилось.

– Правда-правда, – улыбнулась Настя. – Марш в кровать.

– Слушаюсь, мой генерал, – улыбнулся ей в ответ Финист.

Они засмеялись и вернулись в спальню, легли в постель. Настя устроилась поудобнее у него на плече и, уже засыпая, почувствовала, как он нашел ее ладонь и переплел их пальцы. А потом ощутила то, что так любила, хотя и не признавалась ему в этом: капля за каплей к ней под кожу закралось тепло, разлилось по венам. Финист делился с ней своей силой, поддерживая ее тело, сохраняя его молодость. Всегда по чуть-чуть, сколько мог, но этого хватало, чтобы она до сих пор не выглядела как древняя старушка, какой вообще-то уже и должна была быть.

Убаюканная этим теплом, Настя уснула. И как хорошо было спать рядом с мужем.

А зайдя утром на кухню, Настя первым делом распахнула задернутые с вечера шторы. Приоткрыла раму, чтобы проветрить. Восходящее солнце переливалось бликами в окнах соседнего дома.

Сокол вошел следом, поцеловал ее.

– Приготовь что-нибудь посытнее, – попросил он.

Настя кивнула, открыла холодильник, достала оттуда контейнер с яйцами, молоко, масло и ветчину.

– Ну что, выспался? – спросила она, снимая с полки миску, чтобы взбить яйца.

– На удивление да, – ответил Финист, садясь за стол. – Даже как-то думается легче. И я понял: единственное, где я мог видеть почерк с открытки, – это объяснительная от кого-то из задержанных или чьи-то письменные показания. Сегодня возьму с собой кого-нибудь из воробьев, пороемся в делах. Если это было не так давно, то их еще не должны были списать или передать на рассмотрение. А я уверен, что видел его незадолго перед тем, как Кощей принес открытку. И еще я вспомнил того, кто может заглянуть для меня в личное дело Егора.