Книга И жили они долго и счастливо, страница 285 – Алёна Селютина

Его сила осталась при нем.

– Василиса, – позвал Кощей.

Дрогнули ресницы, и открылись глаза. Широко распахнулись в испуге, и Кощей поморщился от горечи. Она снова его боялась. Как такое могло случиться?

– Василиса, – повторил он, стараясь, чтобы получилось как можно нежнее.

Испуг сменился радостью.

Она приподнялась на локте, заглянула ему в лицо, словно спрашивая разрешения, и он обнял ее первым, почувствовал, как она задрожала, услышал всхлип. Это была она – его Василиса. Теплая, родная и живая.

Живая!

Она была живая!

Ее слезы попали ему на кожу и показались горячее кипящего масла. Желая унять их, Кощей отстранился и поцеловал ее в глаза, но, кажется, сделал только хуже, потому что Василиса расплакалась, не скрываясь, в голос, спрятала лицо в изгиб его шеи. Тогда Кощей потянул ее на себя, и она сползла к нему на пол, он обнял ее, крепко-крепко прижав к себе. Видеть ее слезы было слишком больно.

– Я люблю тебя, – прошептал Кощей, слегка запнувшись на слове, которое не произносил почти тысячу лет. – Я так сильно тебя люблю.

И почувствовал, как с этим словом в него, словно в пустой колодец, хлынула чистой родниковой водой вся его былая мощь.

Без песен Баюна все-таки не обошлось. Кощей самолично провел его зеркалом из Конторы в их дом. Предполагалось, что петь кот будет только для Василисы, но она знала, что все это время ее муж стоял за дверью и слушал. Наверное, Баюн с его завидным нюхом и чутким слухом тоже это знал, но вопреки своему обыкновению комментировать никак не стал.

Песня его была что мертвая вода – целебна и живительна. Она смыла всю грязь и весь ужас случившегося, и Василисе показалось, что ей мешок с головы сняли: стало легче дышать, солнце засветило ярче, мир наполнился красками, и впервые за долгое время мысль о том, чтобы переступить черту, отделяющую их дом от внешнего мира, не вселила в нее дикий ужас.

– Ну что, – поинтересовался Баюн, когда закончил и снова нацепил на шею кулон, принимая человеческий облик, – завтра жду тебя на работе?

– Ждать ты можешь сколько угодно, – сверкнул глазами Кощей, заходя в свой кабинет, где и творилось все действо, – но раньше января Василиса на работу не выйдет.

Василиса пожала плечами. Мол, муж свое слово сказал, а муж не абы кто, а царь Нави, и кто мы все, чтобы с ним спорить. Баюн хмыкнул и потребовал проводить его обратно: дел было невпроворот.

К своей должности главы Конторы он вернулся почти сразу, как на Буяне стало известно о смерти Лешего и событиях, этому предшествующих. Василисе с Кощеем повезло. Каким-то чудом часть охранных заговоров, сплетенных в избушке жившей в ней ведьмой и запитанных в последний раз в июле Агатой, продолжила работать по сей день, и они сохранили визуальный слепок случившегося, который очень пригодился прибывшим с Буяна специалистам из Отдела специальных расследований. Без этого не осталось бы никаких доказательств произошедшего. А вот приход Белобога и его разговор с Кощеем заговоры пропустили. Но на момент расследования ни Кощей, ни Василиса не были в состоянии адекватно отвечать на вопросы, и Баюн сумел отвадить излишне заинтересованных от их дома, не без помощи данной ему силы убеждения заверив следователей, что раны Василисы оказались не смертельными. И потом, речь, как никак, шла о царе и царице Нави. Кто вправе их допрашивать? Тем более, на Буяне не хотели огласки, Кощеевы не стали предъявлять претензий, Соколовы удовлетворились официальными извинениями, компенсацией, выплаченной из казны царицы, и тем, что вина Лешего в покушении на Сокола и причинении вреда здоровью Насти была доказана – при обыске его вещей были найдены украденные им артефакты. В результате дело было прекращено в связи со смертью Волка. О том, что Кощей на тот момент был лишен силы, знали единицы.